— Ты хорошо справился, — сказал голубая кровь.
Джек вцепился в него еще крепче. Его тело сотрясалось и дрожало, как будто он замерзал.
Джорджи сбежал с крыльца и остановился у линии охранных камней, выглядя бледным, как мертвец.
Голубая кровь поднес Джека к линии и кивнул Джорджи.
— Передвинь камни.
Джорджи колебался всего минуту.
— ПЯТНИЦА, — пробормотала себе под нос Роза, шагая по дороге к дому. Завтра будет пятница, день получки. Она получит свои триста баксов и заправит чертов грузовик бензином. Кошачьи ушки или нет, но бензин она больше ни на что не променяет.
Весь день ее мучила тревога. Все началось в тот момент, когда она смотрела, как дети садятся в автобус, и продолжало нарастать, пока не превратилось в полномасштабный ужас. Дети были хорошо подготовлены, чтобы провести два часа дома одни. Они знали, как стрелять и из винтовки, и из арбалета, и были в полной безопасности за оберегами. Но беспокойство подстегнуло ее, и в миле от дома она взвалила на плечи свою сумку и побежала трусцой. Она свернула на узкую грунтовую дорожку и побежала мимо кустов во двор.
Три темных пятна усеяли траву, дымясь и распространяя в воздухе зловонную магию. Запах ударил ее, как удар в живот: густая гнилая вонь жирного жаркого, сожженного на костре и оставленного гнить. Роза с трудом подавила рвотный позыв и бросилась вверх по ступенькам в дом. Она распахнула дверь, пронеслась через гостиную и ворвалась на кухню.
Мальчики сидели за столом, наблюдая за голубокровным аристократом у плиты. В одной руке он держал сковородку, в другой — кухонное полотенце.
Роза едва заметила, как ее сумочка соскользнула с плеча и упала на пол, а пистолет издал глухой лязг.
Все четверо уставились друг на друга.
Голубая кровь перевернул блин резким взмахом сковороды.
ГЛАВА ПЯТАЯ
— ВЫ впустили его?
Мальчики съежились.
— Внутрь? В дом?
Джорджи пригнулся, словно она бросила в него чем-то тяжелым.
— Я разберусь с вами позже. — Роза пристально посмотрела на голубую кровь. — А ты… уходи сейчас же.
Он положил блин на трехдюймовую стопку блинов, опустил ложку в сахарницу, посыпал блин сахаром и посмотрел на ее братьев.
— Первое правило хорошего тона, усвоенное мальчиком, когда он собирается вступить в общество, состоит в том, что вежливость должна быть присуща в отношении ко всем женщинам. Никакая провокация, какая бы несправедливая и грубая она ни была, не может оправдать мужчину, который обязан обращаться с женщиной не иначе, как с предельной вежливостью.
Мальчики ловили каждое его слово. Он взглянул в ее сторону.
— Я встречал несколько невероятно неприятных женщин, и я никогда никому не грубил. Но я должен признать, что с вашей сестрой мне очень сложно сдерживаться.