Купец этот биографию имел преудивительную. Говаривали, в детстве, сбежав из дому, он прибился к лихим людям, промышлявшим торговлей краденым и даже вроде как разбоем. Сердобольный человек заприметил смышленого парнишку и спас его, определив в геройский лейб-гвардии Казачий полк, коим командовал генерал-майор Орлов-Денисов. (Впоследствии казаки именно этого полка первыми встретили французов у Немана под Ковно и последними покинули Вильно.)
В дальнейшем судьба закружилась с Гончаровым в головокружительном танце. Продемонстрировав смелость и необычайное прилежание к службе, он был отмечен казачьим начальством, которое командировало его в Санкт-Петербург, в гвардию, под начало великого и опасного Его Сиятельства графа Григория Орлова.
Ничему хорошему, однако, в гвардии он научиться не успел. Пораженный до глубины своей пусть и черствой, но не до конца огрубевшей души сценой убийства беспомощного самодержца Всероссийского в день переворота, поручик Преображенского полка испросил разрешение на увольнение, пообещав командирам век не забывать их благодеяние.
Отправившись на Дон, он основал там винодельню и, используя связи и подкуп, пробился-таки снова наверх, теперь уже в качестве поставщика Двора Его Императорского Величества.
Вино действительно оказалось добрым, называлось «Кюве д’Амур» — на французский манер, хоть и произведено оно было в хозяйстве Гончарова на реке Эльбузд близ Ростова-на-Дону, а во французское название вкралась орфографическая ошибка. Однако же факт этот был записан скорее в достоинство вина, поскольку являл собой тонкую демонстрацию великорусского презрения к языку французов, чьим искусством донские виноделы с успехом овладели.
Из доброй царской затеи устроить праздник и погулять на славу ничего путного не вышло. Чопорно посидели, приближенные пили мало: боялись спьяну чего-нибудь сболтнуть, отчего царь смертельно заскучал. Разглядывая их, он думал о том, что каждый очень многим обязан ему, а он не может получить ни от кого из них самую малость: раскованное поведение и правду, высказанную без страха и сомнений…
Одному из них царь фактически подарил пускай и не любимую, но жену свою! Было время, когда император не на шутку проникся к супруге своего друга Софье Владимировне Строгановой, которая вежливо, но твердо монаршие приставания отвергла. В то же время заметив чувства, которые Адам Чарторыйский испытывал к его, Александра Павловича, супруге Елизавете Алексеевне, царь не задумываясь предложил ей ответить взаимностью на его любовь. Что и было исполнено. Да еще и ребенок от того союза на свет появился. Царь обрадовался только, что родилась дочка — не будет проблем с возможными притязаниями на престол.