— Накаркал, — воскликнул Антон по-русски. — I want to kill….[31] этого урода.
— Я тебе помогу, — услышал он голос Ральфа. — Лучше б уж он молчал. Не помогать, а смотреть и ждать — о’кей, это нормальный американский shit, но вот мешать-то к чему? Все ему обязаны, видите ли.
Оказалось, что и Ольга прекрасно слышала этот короткий диалог старых друзей.
— Good idea, boys[32], но не забывайте, что Кен — мой муж. А я еще не готова быть вдовой. Или кто-то из вас возьмет меня на содержание? Хотя что я могу сделать, если русские и немцы решили сговориться? Подпишите очередной пакт Молотова — Риббентропа и секретные протоколы к нему. Пакт Мюллера — Антона… Как фамилия твоя, кстати?
— Ушаков. А при чем тут протоколы?
— К слову пришлось.
— Замечательно. Как вам всем только не надоест нас попрекать этими документами?
— Да ладно тебе, — махнула рукой Ольга.
— Почему же «ладно»? Вот вы и детей так своих на Украине учите. Между прочим, мы с вами в одной стране жили, а значит, протоколы эти подписывались от имени общего государства. А как насчет «мюнхенского сговора» 29 сентября 1938 года, когда цивилизованные державы взяли да и подарили часть Чехословакии Гитлеру? Просто так. Будто это не суверенное государство, а лошадь. Что-то я, будучи в Праге, не слышал, как кто-нибудь попрекал англичан, итальянцев или французов за Судеты. А ведь это было… Взяли, и дорогу ко Второй мировой войне открыли. Я далеко не сталинист, но что нам оставалось делать? Надо было отсрочить начало войны либо вообще ее избежать. Наш народ до сих пор с нее не вернулся… Вот, говорят, Сталин не был заинтересован в гибели Гитлера от рук заговорщиков в сорок четвертом году. Мол, боялся заключения сепаратного мира немцев с нашими союзниками. Ну и заключили бы! И что с того? Ну, взяли мы Берлин, положили два миллиона здоровых мужиков, посадили в Праге и Будапеште коммунистические райкомы. Райкомы все равно ушли в небытие, освободителей заклеймили оккупантами, разрушили памятники, а десятки миллионов нерожденных русских детей не вернуть никогда. Чего нам не хватало, мне непонятно. Но сейчас в России больше всего не хватает русских…
Антон вдруг остановился, понимая, что никто не вслушивается в смысл его слов. Ральф, что называется, «отморозился», как принято у немцев, да и вообще у всех иностранцев, лишь только речь заходит о войне. Ольга тактично от темы ушла, нисколько не обидевшись. Она вообще демонстрировала удивительное спокойствие в сложившихся чрезвычайных обстоятельствах. Что уж говорить о споре вокруг событий, случившихся в первой половине прошлого века?