Александр Валентинович заметил под длинной деревянной лавкой несколько бутылок пива и молодого рабочего с открытой бутылкой в руке.
— Это что такое?! — спросил он сурово.
Любитель пива испуганно взглянул на Тихонова и тут же перевел умоляющий взгляд на таджика, что говорил по-русски.
— День рабочий кончился, — пояснил тот.
— А Аллах как же? Запрещает ведь это дело? Поди, расстроится? — почему-то спросил Александр Валентинович.
— Не расстроится. Мы же под землей. Аллах не увидит и не расстроится, — ответил на полном серьезе таджик.
Тихонов сдержанно улыбнулся.
— И все-таки, где остальные железки? — спросил он, замечая искорки подозрения в глазах у старшего таджика.
— Тут они, начальник, — отозвался тот, что пил пиво.
Тихонов оглянулся и увидел у него в руках недостающие таблички. В это время старший потянулся к Александру Валентиновичу, намереваясь забрать таблички. Тихонов сделал шаг назад, развернулся, уже не церемонясь, выхватил из рук рабочего оставшиеся артефакты и решительно направился к выходу.
— Эй! — услышал он за спиной и, не оглядываясь, бросился бежать к выходу.
Охранник с интересом взглянул на бегущего «гастарбайтера». Не дав ему возможности принять правильное решение, Тихонов бросил на ходу:
— Воду прорвало в гараже! Щас все зальет к чертовой матери! Я за прорабом… — и был таков.
«Какой суетливый город! — подумал Александр Валентинович, на ходу доставая из кармана ключи от джипа. — Спешат все куда-то. Сплошные нервы…»
Еще в машине Сосновский тщательно изучил изобретение покойного профессора Плукшина и вновь искренне удивился смекалке своего коллеги по цеху. Одновременно директор Центра был не на шутку озадачен странным поведением Плукшина после расшифровки текстов на табличках. С точки зрения обычной житейской практики было соблазнительно отнести действия профессора к проявлению параноидального психоза и на этом анализ мотивов его поступка завершить.
Плукшин украл таблички, затем инициировал квест, разделив их сообразно логике, понятной ему одному, и при этом зачем-то сообщил Привольскому о существовании… пятого артефакта.
Итак, в найденном в тайге контейнере было скрыто четыре таблички.
Ни одной из них у Сосновского теперь не было, а имелось творение изощренного ума Плукшина, который умудрился впаять (и как только сумел!) аналог найденных в тайге пластин в противень своей видавшей виды плиты, видимо, полученной им еще от государства во время последнего в истории страны бесплатного капитального переоснащения старого московского дома.
Да, еще было письмо, припрятанное между страницами книги Гнедича. Оставалось только гадать, зачем профессор все это сделал. Не иначе как Плукшин не исключал вероятности своей скоропостижной кончины. Он фактически завещал Привольскому свои догадки относительно содержания найденных текстов.