Будучи человеком большого ума и проницательности, Сосновский предполагал, что может ошибаться в людях, но заставлял себя хотя бы иногда питать иллюзии.
Отношения с Привольским всегда стояли особняком. Он верил в дружбу со своим ближайшим помощником и когда-то сам готов был пойти за него в огонь и в воду. Со временем положение Сосновского укреплялось, он отдалился от сокурсника, но все равно считал его своим товарищем, хотя сам все чаще вел себя с ним так же, как и с остальными должностными лицами Центра.
Дверь кабинета неслышно отворилась.
Секретарша принесла чай с английским печеньем. Сергей Самуилович всегда одинаково начинал свое утро: просматривал газетные заголовки, кое-какие материалы прочитывал, пил чай. Обязательно с печеньем или с шоколадкой. Сегодня же Сосновский к чашке даже не притронулся. Он до боли в груди укорял себя за то, что так легко и просто принял заявление Григория Аркадьевича об увольнении.
«Эх, Гришка, Гришка, сколько всего мы с тобой пережили вдвоем… Даже девчонка у нас была одна на двоих, пока ее Эдик не отбил. А как на Эльбрус ходили, в стройотрядах вместе чудили, в спектаклях играли!»
При этих мыслях Сосновский вдруг так сильно вздрогнул, что опрокинул на себя чай и залил рубашку и брюки. Ногам тут же стало горячо, но он, не обращая на это внимания, шлепнул себя ладонью по лбу, вскочил из-за стола, быстро прошелся по кабинету и, остановившись у окна, выпалил:
— Бобо!
Сергей Самуилович вспомнил кровавую надпись на стене в квартире Плукшина, и неожиданная страшная догадка, будто электрический ток, пронзила все его существо. Застучала в мозгу, заколола в сердце…
Так как Вилорик Рудольфович учился с ними на одном факультете, он не мог не ходить на спектакли студенческого театра. И наверняка помнил поставленную ими с Привольским комедию, для которой они придумали название «Сатира мира». Темой постановки был юмор разных стран, а идеологией — победа советского юмора над низкопробными образцами жанра из буржуазных стран. В этом спектакле Привольский изображал комика испанского театра.
А комиков испанских театров называли… бобо.
Неужели Плукшин перед смертью дал ключ к разгадке имени своего убийцы? И пригодиться он мог только Сосновскому, и никому больше.
Итак, убийца профессора — «бобо», Григорий Аркадьевич Привольский, лучший друг Сосновского, соратник, почти что брат?! Но почему? Ради славы? Из-за денег?
«Какой еще славы?! Чушь, бред сивой кобылы, — размышлял Сергей Самуилович. — Если только… деньги?»
Что ж, деньги вполне могли стать причиной превращения Привольского в Иуду. Деньги он любил всегда, относился к ним с почтением и бережливостью, многим казавшейся чрезмерной. Тратил он их крайне редко, покупки совершал с присущей всем скрягам щепетильностью, выводившей из себя людей широких, каким с юных лет был Сосновский. Тот готов был последнюю рубашку с себя снять. В студенческие годы именно его стипендия заканчивалась первой, зачастую прямо в день выдачи. Ее пропивали всем миром в пивной на улице Пушкинской или же проедали в пельменной или чебуречной на Чернышевского…