— Садись, Эм. — Я жестом указываю на гостиную. Эмили выглядит так, словно вот-вот упадет.
— Нет, я постою
Я скрежещу зубами на ее упрямство.
— Нам многое тебе нужно рассказать. Так что, если хочешь все узнать, сейчас же сядь!
Мы долго смотрим друг на друга, прежде чем она наконец сдается. Она сердито идет к дивану, но останавливается и оглядывается на Стоуна.
— Принести тебе что-нибудь выпить, Ник?
Я не упускаю тот факт, что она не предлагает ничего мне, и Ник тоже, если судить по забавной ухмылке на его лице. Мудак!
— Нет, но спасибо, что спросила.
Она кивает, затем снова смотрит на меня.
— Расскажите мне, что происходит.
Я сажусь на другой конец дивана и смотрю ей в лицо.
— Как ты уже слышала, мы с Ником — агенты ФБР. На прошлой неделе нам дали расследовать дело, в котором замешан твой отец.
Она тяжело сглатывает, боль и гнев омрачают ее лицо.
— Что он сделал? — Она даже не спрашивает, сделал ли он что-то. Ее знание того, что он способен нарушить закон, делает все немного легче, но я знаю, что ей будет трудно услышать, насколько он извращен.
Я начинаю историю, сначала рассказывая ей об обвинениях Кэсси и об интернате, но тут она поднимает руку, обрывая меня.
— Эй, подожди минутку. Здесь должна быть какая-то ошибка. Я знаю, что мой отец способен на многое, но не на такое. Они с матерью выступают против торговли людьми. Кроме того, интернат, о котором вы говорите, один из многих, которые спонсирует мой отец, и поддержкой которого занимается мать.
Прежде чем я могу объяснить дальше, Ник говорит:
— В обвинениях упоминаются изнасилования, совершаемые после благотворительных мероприятий.
— Что? Ни за что. — Она качает головой, сразу же отрицая обвинение. — Я была на большинстве из этих мероприятий. Я бы знала.
— Я пока не знаю, как это происходит, Эм, но было много инцидентов, подтверждающих историю Кэсси. — Я рассказываю ей о том, что сенатору Адамсу угрожали, когда он пытался разобраться в обвинениях, и обо всем, что Ник узнал сегодня ранее от школьного консультанта. Я также упоминаю, что Кэсси дала показания и пропала. К тому времени, как заканчиваю, она выглядит так, словно ее вот-вот стошнит. Эмили выглядит настолько потерянной, что я перестаю сдерживаться. Пододвигаясь, я обнимаю ее за плечи и целую в макушку. — Прости, детка, я знаю, нелегко услышать подобное.
Ник прочищает горло.
— Ты когда-нибудь видела, чтобы на этих мероприятиях происходило что-то необычное?
Эмили поднимает голову, и я тут же понимаю, что никогда не говорил ему о ее инвалидности. К счастью, ее это, похоже, не трогает.