— Рыжая, солнечная женщина! — радостно выкрикивает не писатель. — Разве вас можно так просто забыть?! Да вас захочешь — не забудешь!
— Почему? — удивляется Рыжая.
— Потому, — говорит он, и его голос вдруг становится очень серьезным, — что с тех пор как мы с вами в последний раз разговаривали, я один раз сломал ногу, два раза застревал в лифте, три раза меня сбивала машина и еще несколько раз кусали собаки, но я сбился со счета…
Рыжая физически чувствует, как ее сердце уходит в пятки, а руки моментально становятся холодными. Неужели и он тоже? Неужели она приносит несчастья всем, кого встречает?
— Вы молчите? — весело спрашивает трубка. Как он может веселиться?!
— Я не знаю, что сказать, — еле слышно отвечает Рыжая.
— Милочка, извините. Это была шутка! Я не думал, что вы это так воспримете. Со мной все в полнейшем порядке. Но ваша реакция говорит о том, что вы уже заметили, что привносите в окружающий мир некую эээ… толику разрушения?
Рыжая застывает:
— Да как вы можете надо мной смеяться?!
— Извините еще раз. Я смеюсь не над вами. Я вообще — смеюсь, видите ли, это и помогает мне держаться вне вашего влияния, так сказать. Вы, наверное, хотите спросить меня, как приостановить процесс? Так вот, смейтесь больше.
— Я не могу, — мямлит Рыжая и чувствует, как ее глаза наполняются слезами.
— Нет! Только не плачьте! Вот черт! Вы слышали грохот? У меня на кухне сейчас шкаф со стены свалился.
— Из-за меня?
— Шутка! Вам не смешно?
— Слушайте, я ведь позвонила вам, чтобы задать важный вопрос. Вы можете отнестись к нему серьезно?
— Не могу, — эмоционально возражает не писатель. — И вам не советую. Кстати, что вы хотели спросить?
Но Рыжая уже вешает трубку, про себя ругая его последними словами. Заваривая успокаивающий час с ромашкой и мятой, она слышит под окнами отчаянный скрип тормозов и сразу за ним — удар одной машины о другую.
На следующий день она печатает заявление об отпуске по семейным обстоятельствам, звонит начальнику и аккуратно выключает компьютер.
Ей скоро двадцать пять, и каждый год из этих тридцати она была одна. Строго говоря, у нее конечно же, были мужчины, но откуда они появлялись и, что более существенно — куда они пропадали, так и осталось для нее тайной. Совсем уж строго говоря, один год из этих почти тридцати она была не одна, но об этом лучше не вспоминать. Так же, как и о том, что кроме одиночества она вполне может поплакать над словами «теракт», «авария», «массовые отравления» и «исчезновение русских туристов за рубежом». Правда, и об этом она прямо сейчас думать не будет.