— Ты мог бы позвонить. Я волновалась…
— У меня был аврал на работе, я не мог даже позвонить! — теперь он говорит значительно громче, и она встает с его коленей и садится рядом.
— Правда?
— Правда! Я весь вечер бегал! Разумеется, мне тоже хотелось тебя увидеть, но больные не должны страдать из-за моих прихотей. Ты же никогда не работала в больнице, ты ведь вообще нигде не работала, ты не знаешь, что это такое! Врач не может просто так взять и уйти, даже если рабочий день закончился!
— А утром?
— Утром я спал! Я ведь не спал всю ночь, понимаешь?! А днем опять бегал! Но зато теперь я здесь, так что, может быть, мы уже прекратим все это?
Она встает и подходит к окну — там снаружи тонкий изогнутый месяц просвечивает сквозь белесые зимние облака. Она делает несколько глубоких вздохов и проводит пальцем по стеклу, оставляя на нем тонкую дорожку.
— Если ты хочешь, можешь уйти прямо сейчас.
— Я не хочу уходить, — раздраженно отвечает он, — что за глупости? Если бы я не хотел тебя видеть, то просто не пришел бы, неужели не понятно?!
И тогда она подходит к нему и проводит рукой по его светлым волосам. Откуда он свалился на ее голову, этот доктор, этот вечно занятой мужчина, которого она постоянно с кем-то делит? Почему все другие приходили и уходили, по-настоящему так и не задев ее сердца, а этот врос в него и пустил корни? И она — невесомое, легкое перышко, рядом с ним ощущает такую тяжесть, что не вырвешься, не улетишь?
Она раздевает его очень медленно, и он, разумеется, забывает обо всем на свете. Потом Тата неподвижно лежит рядом с ним.
Пожалуйста, не засыпай. Пожалуйста, не отпускай меня. Держи меня крепче, не разрешай мне сомневаться. Не позволяй мне даже думать о том, куда и к кому ты уходишь. Будь со мной хотя бы сейчас, хотя бы несколько часов, позволь мне просто быть рядом, дышать с тобой одним воздухом, только не засыпай… Только держи меня… Я могу быть для тебя чем угодно — и водой, и воздухом, и сушей, только держи меня крепче, потому что иначе ветер поднимет меня и унесет, и тогда будет бесполезно тянуть меня за ноги…
Тихо лежа на боку, Тата наблюдает за тем, как он без единого слова проваливается в сон. Его дыхание становится глубоким и ровным. Она дотрагивается до его лица, но он не просыпается. Она подходит к окну и смотрит на изогнутый месяц среди белесых облаков и тусклых звездочек. Она давно наблюдает за его превращениями в идеально ровный диск и обратно. Ей нравится каждую ночь видеть его не таким, как вчера. Только, пожалуйста, не засыпай…
Мужчина, который ей не безразличен, глубоко вздыхает во сне и слегка приоткрывает рот. Тогда она подходит к кровати и достает из тумбочки железную пилку для ногтей. Молниеносным, почти незаметным движением она вскидывает руку вверх и всаживает острый конец ему в руку чуть выше локтя — туда, где еле видна в темноте маленькая круглая родинка. Его тело вздрагивает, а глаза удивленно раскрываются. Она наклоняется над ним и, едва касаясь губами его уха, произносит: