Простой эксперимент превратился в миссию по преодолению невозможного.
Некромант не понимал, откуда взялись эти чувства. Но ведь он не знал, кем прежде была его Лаисса.
Дело было в ее происхождении. Любой, кто длительное время находился рядом с ней, обязательно влюблялся в нее.
Ночью разыгралась гроза. Гром пугал Лаиссу. От каждого раската она вздрагивала. Нужно было ее успокоить. Некромант запер лабораторию, опустился в кресло и усадил девушку к себе на колени. Боги сражались за право повелевать ночью. На заднем дворе возмущенно голосили лошади и свиньи. Лаисса прижималась к некроманту. Тот впервые осознал ее женственность. Лаисса чувствовала его возбуждение, пусть и не осознавала, в чем дело.
Он боролся с вожделением, хотя понимал, что ему дозволено все. Лаисса ничего не знает о таких вещах.
Голоса свиней и лошадей перебил вой мастифов. Некромант насторожился. Его псы никогда не выли. Даже не лаяли. Он думал, что они не умеют. Прежде в грозу они вели себя смирно. Вдруг их вой оборвался.
Отвлекшись, девушка никак не отреагировала на возбуждение некроманта. Тот, в свою очередь, не отреагировал на поведение мастифов. И не почувствовал колдовства, на мгновение пронизавшего шумную ночь, когда прекратился вой. А вот на мощнейший удар грома, сотрясший дом до основания, не отреагировать было невозможно.
В лаборатории что-то разбилось. Лаисса вцепилась в некроманта так, что тому стало больно. Грязные мысли покинули его. Это же его дитя. Его дочь. Он принялся качать ее, напевая полузабытую колыбельную.
Гроза прошла. Лаисса не шевелилась. Некромант хотел было сходить в лабораторию, чтобы оценить ущерб и проведать животных. Но ему было так приятно… Он осознал, что Лаисса теплая. Не так, как живой человек, но теплее, чем ему казалось прежде.
Они уснули в обнимку. Могучая гроза уходила все дальше.
11. Давным-давно в далеких землях: Навстречу забвению
Летучий ковер трясло шквалистым ветром. Бушевала буря. Ревун мчался наперегонки с вихрем, опускаясь все ниже. Вытянул сухую тощую руку к поляне, где несколько месяцев назад, в ночь исчезновения Доротеи, заметил карету.
Других улик, не считая собственных догадок, у него не было.
С той ночи он так и не нашел новых зацепок – да и эта зацепка, вероятно, была ложной. Сестры Сеньяк хватались за соломинку.
Ревун облетел поляну, не приближаясь менее чем на сто ярдов к ее границам, но не заметил ничего подозрительного, если не считать двух крупных собак, что появились невесть откуда и, скалясь, следили за ковром. Чародей обнаружил их только с помощью ясновидения. Как и те – его.