* * *
Перед мной сидел сотрудник милиции, а табличка на кабинете, которую я успел узреть, гласила, что я общаюсь с начальником РОВД. Отчество было на букву «М».
— Значит, как говорит наш заслуженный передовик и стахановец, товарищ Колобов, ты у нас… Никита, и у тебя есть крайне важный вопрос, — услышал в свой адрес я, едва переступил порог помещения, — но почему-то, товарищ Колобов не говорит, какой именно. Но категорически настаивает, — усмехнулся главный тут мент.
— У товарища вопрос очень секретный даже, Михалыч. Он сам тебе всё расскажет. Помоги ему. Михалыч, тут дело непростое… — затарахтел оказавшийся аж стахановцем первый абориген, с которым я вроде как наладил контакт.
— Сядь в коридоре, товарищ Колобов, мы разберёмся с… Никитой… и сумки, гражданин… Никита, в коридоре тоже оставьте. За ними вон… Пётр Васильевич приглядит.
— Извините, товарищ милиционер, мне нельзя выпускать их из виду. Содержимое очень важно. Вы поймёте, когда я вам всё объясню, — отказался я.
Краем глаза подмечаю, как нехотя водитель, носивший, как я только что узнал, фамилию Колобов, закрыл дверь.
«С той стороны».
— Одеты вы, гражданин, чудно, — заметил сталинско-эсэсэсэровский мент, проигнорировав моё восклицание и нежелание отпускать скарб от себя.
— И это объясню.
— Попробуйте… — он неожиданно перешёл на официальный тон: – Ваша фамилия, имя и отчество, гражданин?
— Никита Егорович Рожков.
— Дата рождения?
— Десятое июня одна тысяча девятьсот… — я выдержал театральную паузу, — девяносто шестого. Это правда.
Милиционер, внимательно слушавший меня, поджал губы и сразу же заметил:
— Дурная шутка, гражданин Рожков.
— Всё правда. Готов доказать. Если разрешите продемонстрировать кое-что. Вы сами поймёте, почему… когда удостоверитесь в моих словах. Вы только выслушайте, санитаров не вызывайте и по голове не бейте. Я вашему знакомому доказал.
Тут милиционер явно перестал слушать и откинулся на спинку стула. А затем заорал. Но не на меня.
— Гражданин Колобов!
Дверь тут же открылась. Подслушивал Пётр Васильевич, ай-ай-ай… — мелькнула мысль у меня. Возможно и не только.
— Ты кого ко мне привёл, Колобов, а?
Вбежавший чуть ли не на полусогнутых в кабинет водитель полуторки, по совместительству передовик соцпроизводства, неожиданно для меня выпрямился и уверенно возразил, глядя не на мента, а на меня:
— Ты бы, Никита, показал свой аппарат товарищу. Он тебя за умалишенного считать перестанет.
Крайне удивительно. Твёрдость в его голосе меня, прямо скажу, восхитила. Збс, менту в сталинском СССР возразить таки можно! Впрочем, я хорошо помнил и про видок и слова водилы в полуторке, когда он ножиком перед носом махал. Снова доказывать, что не верблюд? Ну что поделать, я понимаю начальственного мента…