* * *
Лёг позже, но проснулся утром первым, хоть и спал меньше соседа… товарища из следующего века. Пришелец вскоре завозился тоже, привстал, и увидев, что я не сплю, пробурчал:
— Доброе утро. Если оно вообще будет добрым.
— Что так? — удивился я – точно доброе, брось хандру, товарищ!
— Всё будет хорошо… я это точно знаю… — пробормотал себе под нос Никита и продолжил, — а утро встретит прохладой… и покрасит стены древнего Кремля. Главное, чтобы в следственную часть вашу к костоломам не сдали.
Чего это он? Какие-то слова про прохладу. Вроде я их слышал… точно! Песня из фильма какого-то! Нашего, местного.
— Откуда такие выводы? — уже серьёзно спросил его. — Про костоломов? И следственная часть наша при чём? Никита Егорович, никто тебя врагом не считает! — чего-то мне тон и намёки пришельца не нравятся. Какая его муха укусила?
— Сон поганый приснился.
— Не верьте в сны, товарищ! Всё будет хорошо.
— Вот и говорю – я точно это знаю – он громко вздохнул. — Только верь, пройдет она, так называемая гласность, и вот тогда госбезопасность напомнит ваши имена…
— Не понял…
— Да так… шутка одна, из времени молодости моего отца… к счастью не сбывшаяся… долго объяснять. Не знаю, поймёте ли вы, но всякое же о вашем времени говорят в моём, да и… документов и свидетельств много разных выплыло, вот и мандраж начинается…
— Никита Егорович, что с тобой? Ты расскажи, попробуем вместе разобраться.
Похоже, он боится. А вчера совсем весёлый был, я ещё удивлялся, как легко всё воспринимает. Но почему? Что у них там такое про наше время плетут? Обычное обострение классовой борьбы. Почистили скрытых врагов. Немного головокружение от успехов пошло, палку кое-где перегнули. Так разбираются же, выпускают невиновных, скрытых врагов в своём аппарате тоже почистили. Уж мне ли не знать? Или это пропаганда там буржуйская так клевещет? Пока неясно…
Пришелец посмотрел на меня и неожиданно спросил в лоб:
— Вы ведь обо всём доложите, что я сейчас скажу, так? Так и должно быть, не отпирайтесь, понимаю. Знаете, что меня больше всего страшит? Не выбор, насколько подробно и правдиво рассказывать об будущем… тут выбора-то и нет – я буду предельно откровенен. Проблема в другом…
Капитан удавил готовый вырваться удивлённый вопрос «в чём?» и дождался продолжения:
— Поверят ли мне, несмотря на всю мою предстоящую откровенность… будущее… оно совсем не такое, как видится сейчас, в 1940 всем. И чем дальше – тем удивительнее и ужаснее его чудеса и страхи… и про ваше время слишком много… плохого говорят. И я – чужой в этом времени. Тоска заедает. Что я сделаю здесь? — он опустил голову.