И пусть он понимал, что такое развитие событий возможно разве что в параллельной вселенной, думать так оказалось чем-то сродни приему обезболивающего препарата: не вылечит, но хотя бы заставит немного отвлечься.
За день он так и не смог поговорить с Амалией и сделал новое для себя открытие: Вера тоже его избегала. Стоило им оказаться в поле зрения друг друга, как она немедленно делала вид, что идет в совершенно другую сторону. Хотя, после вчерашних ее рыданий на его груди, Марку внезапно показалось будто между ними начал потихоньку таять ледник.
Он решил не торопить события и дать ей время все обдумать, не подозревая, что этого самого времени у него самого оставалось совсем немного.
Буквально до вечера.
14
Вера не понимала, что с ней творится. Она ревновала Воронова, и как ни пыталась найти другое объяснение своим чувствам, так и не смогла себя переубедить.
Она давно не любила его, это очевидно. Тогда почему, встретив утром выходящую из его номера Амалию, едва не вцепилась ей в волосы и не начала таскать по всему коридору, попутно надавав пощечин?
Ведь у нее было отличное настроение, Вера впервые за долгое время по-настоящему хорошо выспалась и готова была улыбаться новому дню, когда ей так бесцеремонно его испортили. Это был почти удар под дых, неожиданный, от этого еще более болезненный и совершенно не заслуженный.
В общем, хорошее настроение улетучилось, а на смену ему пришло беспокойство. Ноющее, тупое чувство тоски и безысходности лежало тяжелым камнем где-то в районе желудка, не позволяя забыть о себе ни на минуту.
Еще вчера она была переполнена решимостью поговорить с Вороновым, обсудить свою выходку, иначе и не назовешь то, как она расплакалась у него на груди. Признаваться, что ей понравилось, как он гладил ее по голове, обнимал, прижимая к себе, без всякого намека на нечто большее, чем простое и понятное желание помочь, притом совсем не хотелось.
Там, в его объятиях, Вера чувствовала себя снова юной, безрассудной, чуточку глупой, но живущей с надеждой в сердце, что все обязательно будет хорошо.
Марк тоже казался ей прежним. С его лица исчезло настороженное, хмурое выражение, стерлись шрамы, о которых ей хотелось бы его расспросить. Но она могла так сделать с прежним Марком Вороновым, не с этим. Новый он казался чужим, ненастоящим. Словно кто-то играл его роль.
Проходя мимо его номера, Вера слышала шаги, какую-то возню. Щеки ее моментально вспыхнули, и она поспешила уйти, не желая становиться свидетельницей его любовных похождений. Она даже не удивится, если на этот раз там и вовсе будет другая женщина, а не Амалия. От него можно ожидать чего угодно.