Она могла часами сидеть с ним рядом, рассказывать о всяких пустяках, только бы не молчать. Не погружаться в тот мир, в котором блуждала Мишкина душа. Вера не представляла, какие он испытывает чувства, но просто знала, там, где он находится, – темно и холодно. Там никого нет, и даже бесплотные тени не могли пробраться к нему, потому что это – его личный мир, куда другим вход заказан.
С каждым днем становилось только хуже. Вера несколько раз отнимала у брата нож, которым он пытался разрезать себе запястья. Он не был агрессивным, спокойно отдавал нож и возвращался в свою комнату. На Веру при этом смотрел с такой тоской, что у нее сжималось сердце. Она хотела ему помочь и не могла.
И это было хуже смерти.
Утром она едва смогла оторвать голову от подушки. Со стоном повернувшись к будильнику, поняла, что проспала. Телом ее овладела слабость, не нашлось сил даже дотянуться до телефона. Попыталась позвать мать, но вспомнила, в каком состоянии оставила ее вчера, и едва не разрыдалась.
А уже в следующую секунду ее укрыло будто мягким, невесомым покрывалом безразличия, Вера, откинувшись на отчего-то мокрую подушку, провалилась в темноту.
Когда снова открыла глаза, в комнате было темно и пахло лекарствами. Ее лихорадило, сверху навалилось что-то тяжелое. Вера попыталась освободиться от тяжести, но ее тут же вдавили обратно в матрас.
– Тише, дочка. – Темнота говорила ласковым голосом матери. Вера сразу решила, что ей снится сон про далекое детство. Либо она просто сошла с ума. Лучше бы – первое. – Врач сказал, что тебе пока лучше не вставать. Полежи. Я принесу тебе воды. Хочешь пить?
Вера хотела ответить, но не могла. А лежать ей нельзя, нужно успеть на работу. Только слова не смогли прорваться сквозь плотно сомкнутые губы, которые будто склеились. Вера испугалась, что теперь не сможет говорить. Да что там говорить, даже дышать не сможет. Ее охватила липкая паника, она попыталась вырваться из захвата и не смогла, настолько была слаба.
– Если тебе жарко, я уберу одно одеяло.
Так вот что давило на нее. И не жарко ей, а очень холодно! Ног своих Вера и вовсе не чувствовала.
– Мне надо идти, – с трудом выговорила Вера.
Горло горело огнем, язык едва поворачивался в пересохшем рту.
– Никуда тебе не надо, – мать натянула одеяло до самого ее подбородка. – На работе уже знают, что ты заболела. Телефон твой чуть не лопнул от звонков. Я еще поговорю с тобой об этом. Загнать ребенка так, что слегла с температурой под сорок.
Вера хотела спросить, почему мать так странно с ней разговаривает, но почувствовала запах алкоголя и сама все поняла.