Добыча стояла рядом, таращилась пустыми глазами и даже не собиралась бежать. Сухие, потрескавшиеся губы шевелились, пытались что-то говорить, и Жора очень надеялся, что губы умоляют его о пощаде.
А если не умоляют, значит, скоро станут.
Он слишком долго притворялся, выжидал, присматривался. Если бы не тот Серый, ловко прикинувшийся настоящим человеком, никто бы не стал подозревать Жору. Но Серый оказался хитрым, завел его в проклятый лес, в котором обитают белоглазые вороны. Серый напугал Жору, но не своим видом, призраков он видит давно и знает – они безобидны.
Этот был другим.
Он заманивал, играл с ним. У Серого был разум.
Жора не считал себя психом, хотя много раз слышал перешептывания за спиной. Первое время он обижался, пытался говорить с ними, но очень скоро понял тщетность этих попыток. Ему никто не верил. Санитар в психушке не отличим от пациентов. Так о нем, наверняка, думали. Очень скоро ему стали безразличны пересуды и сплетни.
Жора сдался.
Иногда он думал, что, может, и в самом деле слетел с катушек, только не знал этого. Ему же никто не сказал: «Жора, ты больной, нужно смириться».
Шепотки за спиной – не в счет.
Когда-то он знал, что психи видят призраков. Он их тоже видел. Иногда призраки неотличимы от живых, пару раз Жора даже пытался ловить их, загонять в палаты. Благо, никто не становился свидетелем его странностей – тогда бы он уж точно не отвертелся. Здешние методы лечения не оставляют шансов на выздоровление. Только попади в руки докторов и – считай пропал.
А порой Жора начинал думать, что видит призраков по одной лишь причине – он сам давно и бесповоротно мертв. В памяти всплывали обломками затонувших кораблей острые воспоминания. В тех воспоминаниях было много голосов, разных: мужских и женских, добрых и озлобленных, усталых и совершенно равнодушных.
Один голос казался особенно назойливым, от него Жора отмахивался, как от жирной мухи, а тот все жужжал у самого уха, доводя до бешенства, до исступления.
– Надо жить, понимаешь, ты? Как бы ни было сложно, смысл всегда найдется.
И Жора отвечал, говорил нечленораздельно и путанно, отяжелевшим языком, до которого не доходили команды отравленного алкоголем мозга. Кажется, он обещал жить и добавлял еще что-то нецензурное. Потом снова просил оставить его в покое.
Оставили.
Однажды голоса остались лишь в его голове. Их было куда больше, чем раньше, и они уже не уговаривали Жору жить, напротив, голоса шептали скабрезности, ехидничали, издевались. Замолкали, лишь когда череп раскалывался на сотни кусочков, перед глазами вспыхивали яркие огни от удара по темени твердым и острым. Жоре не нужно было видеть, он точно знал – прилетел его старый знакомец. Ворон щурился, хотя, вроде птицы и не умеют такого вовсе, а этот вот умел. Он много чего умел и Жору научил. С появлением белоглазого демона он начал видеть мир другим. Люди даже не подозревают, сколько таскают на себе и за собой.