Лефевр поймал себя на том, что тоже чувствует непривычную робость, и, чтобы сменить тему, сказал:
– Алита, во время ритуала я заглянул в ваше прошлое, – девушка изумленно посмотрела на него, и Лефевр продолжил: – В момент вашей встречи с Винокуровым в магазине. Я видел, как он подписывал книгу и почти рассмотрел ваше имя.
Радость покинула лицо Алиты. Она поднялась с кресла и, подойдя к окну, с задумчивой печалью уставилась вниз, на шумную праздничную улицу. По мостовой шли гуляющие, коробейники предлагали засахаренные фрукты и кульки с цукатами, возле магазинов размахивали флажками зазывалы.
– Если вы назовете его, – промолвила Алита, – я вернусь обратно?
Лефевр пожал плечами. Он вдруг понял, что его гостья испытывает не грусть, а самый настоящий страх – ей одновременно хочется вернуться домой и остаться здесь. Дома ее ждал муж: если Никитос додумался до того, чтобы выкинуть опостылевшую жену в другой мир, то страшно представить, что еще он может выкинуть, если Алита вернется.
– Я не знаю, – признался Лефевр. Приблизившись к Алите, он дотронулся было до ее локтя, словно хотел успокоить и утешить, но тотчас же опустил руку. – Если хотите, то могу назвать то, что мне удалось рассмотреть.
– Ничего не помню, – призналась Алита. – Я же вижу перед собой эту надпись в книге. А имени не могу разобрать…
Она обернулась и посмотрела на Лефевра так, что он почувствовал невольную дрожь.
– Назовите, – сказала Алита, и Лефевр вдруг понял, где видел такое выражение лица, как у нее: у колдунов, идущих на казнь, понимающих, что ничего уже не исправить, и готовых принять свою судьбу. – Назовите его, Огюст-Эжен, и будь что будет.
– Там было написано: «Дорогой Солии», – промолвил Лефевр. – Или «Дорогой Сокии». Я не уверен точно.
Он был готов ко всему – например, к тому, что Алиту подхватит черный смерч и унесет прочь или же она просто растворится в воздухе: только что была тут, а теперь исчезла. Но ничего не произошло. Алита по-прежнему стояла возле окна, только теперь обреченность и горе стремительно покидали ее лицо.
– Значит, это не те имена, – сказала она с явным облегчением. – Должно быть, вы не рассмотрели надпись четко, потому что я ее не помню.
– Может быть, – ободряюще улыбнулся Лефевр. Ощущение было таким, словно с плеч свалился мешок, набитый здоровенными булыжниками. – Но знаете, что самое интересное? Перо этого мерзавца Винокурова. Это артефакт, причем очень сильный. И артефакт из нашего мира – я различил несколько несомненных деталей.
– Что же нам делать? – спросила Алита, и Лефевр отметил для себя это «нам».