Карандаш вдохновенно летал над бумагой, и Лефевр видел, как проступает лицо Мороженщика – волевое, мужественное, излучающее уверенность и спокойствие. Красавец, но не смазливый. Должно быть, все его жертвы бежали за ним сами, выпрыгивая из юбок и не подозревая, чем закончится свидание с молодым мужчиной с внешностью античного бога. А заканчивалось оно изнасилованием с разрывами внутренних органов и холодным телом у кромки моря с пришпиленной к груди рекламкой мороженого. Должно быть, аляповатая бумажка должна была показать безвкусицу и продажность мира и женщин в нем…
«Найду Мороженщика – дотянусь и до Винокурова», – уверенно подумал Лефевр. Он знал, что находится на верном пути и был готов лично принять участие в допросе: учитывая все подвиги этого красавца, о тонкостях соблюдения протокола никто не задумывался. Энергетический канатик лопнул, и Алита открыла глаза. Абриль добавил еще несколько штрихов, снял лист с планшета и протянул Лефевру.
– Вот он. Собственной персоной.
Лефевр поймал себя на том, что у него азартно раздуваются ноздри, как у гончей, рвущейся с поводка за добычей. Взяв лист, он вышел в зал – сотрудники оторвались от работы и уставились на него. Лефевр поднял портрет Мороженщика и произнес:
– Коллеги, наш убийца с листовкой во всей красе. Срочно доставляем портрет в типографии и газеты и поднимаем опорный отряд в полном составе, – Лефевр почувствовал, что его, как и его коллег, охватывает яростное возбуждение. Он видел блеск в их глазах и понимал, что Мороженщик не уйдет. – Всем иметь при себе защитные и охранные артефакты. Есть информация, что он может использовать боевую и злонамеренную магию. Это все. Вперед.
Алита, стоявшая за его спиной, негромко вздохнула, и Лефевр почувствовал этот вздох, несмотря на возбужденные голоса и шум. Обернувшись к девушке, он поинтересовался:
– Как самочувствие после сеанса?
Алита неопределенно пожала плечами:
– Вроде бы ничего нового.
Подчиненные покинули отдел, дверь в зал громко хлопнула, закрываясь, и Лефевр вдруг ощутил странное внутреннее неудобство.
– Езжайте домой, Алита, – сказал он, должно быть, слишком поспешно, чтобы не дать ей возможность заговорить первой. – У нас тут сегодня будет жарко.
Девушка понимающе кивнула и, обойдя Лефевра, направилась к выходу. В дверях она обернулась и с какой-то ледяной твердостью сказала:
– Достаньте его, Огюст-Эжен.
Лефевр смотрел на нее, и его вдруг укололо жуткое знобящее понимание того, что он видит Алиту в последний раз. Девушка грустно и понимающе улыбнулась и вышла.
Несколько минут Лефевр стоял молча – каждое движение сейчас требовало невероятных сил. Но потом оцепенение отпустило его, и он, тряхнув головой и прогоняя остатки вязкого тумана, охватившего душу, пошел в кабинет – собирать артефакты и готовиться к захвату.