– Почему мы не помогли ему? Слово Гемелла против нашего – больше никаких доказательств. Это же было в наших силах…
Брат повернулся ко мне. В его глазах стояли слезы, при виде которых у меня перехватило горло, и я забыла, что хотела еще сказать.
– Сестра, неужели ты так ничему и не научилась?
Я передернула плечами. Ответ мы оба знали. Конечно, Калигула прав.
– Ливилла, он обрек себя, едва открыв рот. Я пытался остановить его, как в свое время пытался остановить Друза, однако ни тот ни другой меня не услышали. Не думай, будто мы были одни. Нас окружало множество людей. Пусть это всего лишь рабы, но их свидетельства признаются судом, даже если они получены под пытками. И попытайся я помочь Агриппе, сейчас нас двоих волокли бы к императору.
– Что же делать?! – воскликнула я.
Только мы обрели старого друга после долгой разлуки, как – не прошло и часа – тут же опять его потеряли.
– Ничего, Ливилла. Держаться подальше от опасности. Молиться о том, чтобы Юлию достало ума покаяться. Если он будет правильно чередовать лесть и извинения, то еще есть шанс, что император помилует его. Тиберий, кажется, расположен к нему, и царская кровь кое-что значит. Может, Агриппе не доведется посетить любимую террасу Тиберия…
Проведя на острове всего один день, Агриппа отплыл в Рим, но не для того, чтобы наслаждаться столичной жизнью, а чтобы сидеть где-то взаперти. Наверное, мне следовало огорчиться подобной участью друга, тем более что для членов нашей семьи тюремное заключение всегда оказывалось лишь первой ступенью к казни через голодную смерть. Но в моем сердце поселилась надежда на то, что для него все не так безнадежно, ведь те, кто прогневил императора, обычно покидали остров куда быстрее. И не по воде, а в воду. Все-таки Агриппу увезли на корабле под стражей – как заложника иностранного государства, а не заключенного.
Случай с Агриппой обострил враждебность Гемелла к Калигуле и, соответственно, ко мне, но нас это не тревожило. Во-первых, он слишком глуп, чтобы доставить нам серьезные неприятности, пока мы на Капри, а во-вторых, император по-прежнему считал его вздорным мальчишкой и в то же время, как казалось, все выше ценил Калигулу. Формально в вопросе преемника ничего, конечно, не изменилось, но складывалось впечатление, что брата он теперь предпочитал Гемеллу.
Год шел на убыль, и началась зима. Она принесла с собой обычные ледяные ветры и покрыла снегом горные пики Капри. Сатурналии мы отметили так же негромко, как и в прошлые годы, запертые в узком кругу приближенных и в уединении острова.