Да какое мне дело до поисков братом новых способов управления империей? Почему я должна хоть сколь-нибудь сочувствовать сенаторам и консулам, разжиревшим и обленившимся в своих роскошных дворцах, занятым только заговорами и интригами? Два человека, которых я любила больше всех на свете, сходились в гладиаторской схватке, и окончится она, лишь когда на песок прольется кровь – кровь супруга или кровь брата.
О, агония ожидания и неизвестности! Порой по утрам, измученная и дрожащая, я посылала всем богам молитвы о том, чтобы германские охранники оправдали надежды брата и остановили заговорщиков, даже если это означало бы падение головы Виниция с Лестницы Гемоний. Предатели заслуживают смерти. Ибо мой брат должен жить. Эта мысль стучала в моей голове снова и снова, пока я швыряла в стены бюсты и кромсала ножом фрески.
В другие дни я, собрав последние силы, выбиралась на свежий воздух и под порывами ледяного ветра вспоминала, как теплые руки мужа в один миг прогоняли все ужасы мира. А еще – холодные глаза брата, когда он смотрел на тонущих людей в доспехах, и осознавала, что Калигула больше не то дитя Германика, которого я помнила все эти годы. Значит, возможно, Виниций прав. А я так одинока на этом свете, что без мужа не выживу. В такие дни в глубине души – на виду у богов и сгорая от стыда – я молилась о смерти брата, которая освободит меня и позволит вернуться к Виницию.
Это было пыткой. Каждый следующий день приносил с собой новые надежды и кошмары, и я все глубже погружалась в голод и безумие. Сон превратился в редкого, мимолетного, незваного гостя. От нервов и страха, а также от недоедания и усталости случались приступы тошноты.
Судно появилось, когда море было еще неспокойным, а остров покрывала белая корка изморози. Заметив его на северном горизонте, я затаила дыхание. Очевидно, оно везло дурные вести, как бы ни повернулись события. Либо меня освободят, но брата больше нет в живых, либо Калигула цел, а меня известят о казни мужа. Пока судно двигалось к острову, сердце прыгало вместе с кормой на высоких волнах. Вот если бы можно было развернуть бирему и прожить еще хотя бы день, имея и брата, и мужа! Но такие чудеса мне были неподвластны. И это к лучшему, учитывая, как тяжело мне дался этот месяц ожидания.
Я не могла усидеть на вилле. Хотелось узнать все как можно скорее, поэтому я схватила накидку, сунула ноги в туфли, попрощалась с тенью матери и поспешила в деревню, где находилась единственная пристань. Всего лишь второй раз за все время я пересекала остров; первый раз был, когда меня привезли сюда годом ранее. На острове находились еще три виллы, и только на одной из них – на восточном берегу, рядом с деревней – жили постоянно. Между ними рассыпалась горстка ферм. Поскольку на Пандатарии нет источников, тут и там виднелись утопленные в каменистую почву цистерны для сбора дождевой воды. Все это я отмечала на пути к пристани, взгляд перескакивал с предмета на предмет, не в состоянии удержаться на чем-то дольше чем на мгновение.