– Ты… как? – спросил Аод, рассматривая мою руку.
– Ужасно…
Я шипел, держался за руку, чувствуя, какая она мокрая, как пульсируют раны, выталкивая кровь. На миг я испугался – подумал, что могу умереть от потери крови. Душа может умереть, вот так просто, от потери крови! Казалось, это бредово, но у меня и правда закружилась голова, мне стало плохо, раны пульсировали, но уже не болели. В глазах потемнело.
– Не умрешь, – услышал я знакомый, безжизненно-ледяной голос.
– Ангел… – прошептал я.
Он стоял за моей спиной.
Сил повернуться я не нашел, хотя для этого было достаточно лишь мысли.
– Ты не умрешь, но я и не собираюсь тебя лечить, как в прошлый раз. Теперь ты сам.
– Я умираю, – прошептал я. Громче говорить я не мог. Если только не используя голос.
– Нет. Ты думаешь, что умираешь. Забудь про это, иначе и вправду можешь умереть.
Слова ангела меня поразили. Мне стало плохо тогда, когда я подумал, что могу умереть. Ангел прав. Но откинуть эту мысль оказалось гораздо сложнее, чем к ней прийти. Чем больше я старался не думать об этом, тем сильнее мысль «я умру» врезалась в мое сознание.
– Ты уже умер, Ниортан, – сказал ангел, и меня будто окатили ледяной водой.
Перед глазами прояснилось, зато вернулась острая боль. Кровь стекала на пол, образовывая целую лужу. Рядом, скорчившись, стоял Зиг, обеспокоенный Аарон пытался уложить брата на пол, но тот в панике откидывал все материальное, что только могло его коснуться. В том числе и руки брата.
Я повернулся к ангелу. Он смотрел на меня холодно, как и всегда. Он не мог смотреть по-другому.
– Теперь исцели свою руку.
– Тебе легко говорить, ты ангел.
Я продолжал держаться за кровавое месиво, что когда-то называлось моей рукой. Боль не давала думать логически. Более того, она не давала думать сильно.
– Черт уже объяснял – душа выглядит на столько лет, на сколько себя ощущает. Именно поэтому люди, умершие в детстве, рано или поздно взрослеют.
– И что?
– Кажется, я понял, к чему он клонит, – сказал Аод.
Ангел молчал, давая ему высказаться.
– Если ты будешь уверен, что твоя рука цела, то она такой и будет, так?
– Так, – сказал ангел. – Теперь сами. Я пошел.
Он ушел в дверь, за которой виднелось небо моего внутреннего мира. А я остался со своей рукой, пытаясь собрать мысли в кучу.
Но что за несправедливость! Опять же – чем больше я пытаюсь думать о том, что со мной все в порядке, тем сильнее она болит, тем больше я о ней думаю! Как же трудно управлять своими мыслями, когда что-то болит! Это самая трудная задача. В Ньяде мои раны заживали практически моментально. Но я и правда быстро забывал о них, переключаясь на другие задачи. Да и раны не были столь серьезными. Вообще удивительно, что я способен хоть на какие-то мысли в таком состоянии.