— Насколько я понял, вы имеете в виду следующее, — сказал Кингсли. — Если бы существовали два абсолютно тождественных индивидуума, то им вообще не нужно было бы никакой связи, каждый автоматически знал бы переживания другого. Для связи же между очень разными индивидуумами требуется более сложная система.
— Это именно то, что я пытался объяснить. Теперь вам ясно, почему я испытывал трудности при расшифровке вашего языка. Это язык, удобен для почти одинаковых индивидуумов, тогда как вы и я очень сильно отличаемся друг от друга, гораздо больше, чем вы, вероятно, можете себе представить. К счастью, ваша психическая структура оказалась довольно простой. И после того, как я в ней немного разобрался, стала возможной и расшифровка ваших сообщений.
— И все-таки, есть ли что-нибудь общее в функциях наших нервных систем? Испытываете ли вы, например, что-нибудь соответствующее нашей головной боли? — спросил Мак-Нейл.
— Вообще говоря, у меня, так же как у вас, могут быть приятные и неприятные ощущения. Как и у любого существа, обладающего достаточно развитой нервной системой. Неприятные ощущения возникают, как правило, при внезапном разрыве связей, а это со мной случается точно так же, как и с вами. Счастье — это динамическое состояние, когда нервные связи устанавливаются, а не разрываются, и это тоже может случиться со мной, как и с вами. Но я считаю, что мои субъективные переживания совершенно отличны от ваших. Общее у нас только одно — и вы, и я хотели бы избежать возникновения неприятных ощущений. И наоборот, приятные ощущения, для нас желательны.
А если конкретнее: ваша головная боль проистекает от недостаточного кровоснабжения мозга, в результате чего нарушается точность электрических импульсов. Нечто похожее на головную боль я испытываю, когда в мою нервную систему попадают радиоактивные вещества. Это приводит к неконтролируемым электрическим разрядам, как в ваших счетчиках Гейгера. Эти разряды нарушают синхронность процессов в нервной системе и производят крайне неприятные субъективные ощущения.
Теперь я хочу выяснить совершенно другой вопрос. Меня заинтересовало то, что вы называете «искусством». Литературу я могу понять как способ выражения идей и эмоций в виде слов. Изобразительные искусства, конечно, связаны с вашим восприятием мира. Но я совершенно не представляю, что такое музыка. Мое невежество в этом отношении едва ли удивительно, так как, насколько я понимаю, вы никогда не передавали музыки. Нельзя ли восполнить этот пробел?
— Энн, вот и тебе представился случай отличиться, — сказал Кингсли. — И какой случай! Ни один музыкант никогда еще не играл для такой аудитории!