Иногда желающих было так много, что поначалу вокруг стола не бегали, а ходили вразвалку: отбил удар, нарочито медленно перешел и встал в очередь на другой стороне, ожидая возможности нанести удар. Но по мере выбывания игроков темп игры убыстрялся. Самое интересное начиналось, когда играющих оставалось трое. Гасили нещадно, важно было скорее отбить мяч и мчаться к другой половине, иногда вкруговую носились несколько минут, такое удавалось нечасто и только самым опытным участникам игры. Сильные удары деревянных ракеток быстро разбивали мяч вдрызг, а если на нем образовывались вмятины, то его восстанавливали: держали над горящей спичкой, и вмятина чудесным образом исчезала. Тут важно было не поджечь тонкую горючую пластмассу, а точно рассчитать расстояние до огня. Правда, правленые мячи отскакивали уже не так точно – то улетали от удара в сторону, то “киксовали” на столе, потеряв прыгучесть, но кто обращал на это внимание? Играть хотелось всем, а мячи были далеко не у каждого, так что играли до упора, пока последний мячик не разлетался с характерным треском. Разбитые мячики подбирала малышня, их, как и зубья коричневых расчесок, продававшихся всюду за копейки, заворачивали в фольгу от шоколада и устраивали “вонючки”, “дымовухи” или “ракеты”, поэтому во дворе около теннисного стола часто пахло едкой паленой пластмассой.
Случалось, к нам заворачивала настоящая шпана с Хорошёвки. Парни лет пятнадцати и старше пристраивались к игре, отбирая у нас, малолетних, ракетки (“На кружок, чувачок, я отдам”), без конца кривлялись за столом, изображая бывалых хулиганов: “Гаси, Лучка, засади, как в духовку!” – но ракетки всегда отдавали. А еще они приводили с собой шмар, неестественно хохотавших и оставлявших у скамейки, откуда они наблюдали за игрой, бычки роскошных сигарет “Фемина” с золотыми фильтрами, на которых алели жирные следы их дешевой помады.
Однажды Чиркан, взрослый парень с наколотыми на пальцах перстнями (он имел за плечами две ходки), носивший матросскую полосатую майку под двубортным пиджаком с золотыми капитанскими пуговицами, пришел к нам во двор с шмарами и гурьбой прихлебателей. Компания без конца прикладывалась к бутылкам с портвейном и требовала, чтобы предводитель сыграл “на удачу”. Тут же у кого-то была экспроприирована ракетка, Чиркан встал к столу и со словами: “Кто тут не бздило?” – позвал сыграть с ним полную партию. Вызвался Японец. Все отошли в сторону и расположились полукругом. Играть Чиркан умел, но он был пьян. Японец мастерски крутил, лучше всех во дворе. Он сразу повел в счете, причем каждый проигрыш очка Чиркан сопровождал громким: “Ух, блямба, крутит, китаеза!” Мать Японца родилась в Токио. Откуда она взялась в нашем доме, история умалчивает, но на миниатюрную и очень красивую женщину с иссиня-черными волосами все заглядывались.