Половину окна заслонял кактус — высокий, ветвистый, с длинными, как цыганские иголки, колючками, — институтские острословы говорили, что хозяин этой комнаты и кактус дополняют друг друга. С обоих книжных шкафов вдоль левой стены (справа стоял длинный лабораторный стол) свисали кудрявые веточки традесканций — девушки позаботились об уюте для своего шефа.
Дмитрий Иванович сидел на солнышке, спиной к шкафу, так что коричневато-лиловые листья традесканций едва не касались его головы, и просматривал статью, написанную аспирантом Варченко для журнала. Рабочий день заведующего отделом наполовину и состоит из чтения, проверок, правок всевозможных тезисов, авторефератов, статей.
В дверь тихонько постучали, и Марченко сразу догадался, что это кто-нибудь из женщин, потому что, хотя он и насаждал отношения бесцеремонные, рабочие, без стука входили только мужчины, да и то не все. Да еще Светлана Кузьминична Хорол — на правах заместителя. На его «войдите» в кабинет вошла Неля Рыбченко. Как всегда, красиво причесанная, в строгом сером костюме и белой блузке.
— Дмитрий Иванович, я сократила свое выступление, — сказала чрезмерно сдержанно, даже сухо, он догадался, что она волнуется. — Посмотрите, пожалуйста.
Он отложил статью и взял у Нели текст, с которым она должна была выступить сегодня в три часа на защите своей диссертации. Неля села рядом, положила ногу на ногу, ждала. Он невольно скосил глаза на круглое, необыкновенно круглое, обтянутое капроном колено и так же невольно заерзал на стуле, отодвинулся вместе с ним. Поймав это невольное движение, фыркнул, подосадовал сам на себя. Да, он знал, что слишком многое упускает в жизни, что жизнь летит, а он упускает ее сладкие мгновения… Встречались ему молодые женщины, случались иные соблазны. Он знал, что, вероятно, пожалеет об этом. Но что-то другое говорило ему: разве может он сберечь в себе мгновения наслаждений, разве они что-то прибавят ему и разве, наконец, в том, последнем, страшном, когда придет пора лечь в глинозем, это его спасет?! Наверное, оно может немного утешить в старости — я пожил, я взял от жизни все, но и это обман, в тот миг он будет иметь ровно столько же, как и тот, кто не воровал этих сладких капель.
С какого-то времени Дмитрий Иванович стал требовательнее к себе. Знал, что какая-либо вольность в поведении с женщинами ему уже не к лицу по возрасту, да и была для этого конкретная причина, которая как раз Нели и касалась. А знали о ней трое: Светлана Кузьминична, Неля и он. Однажды, это было совсем недавно, два месяца назад, сидели они с Нелей, он прочитал рукопись ее автореферата и советовал, что переделать, что дополнить, что выбросить совсем, когда в кабинет внезапно вошла Светлана Хорол. И того, как торопливо он убрал руку с плеча Нели, как он покраснел, было достаточно, чтобы Светлана Хорол возненавидела Нелю сильно, затаенно, как только может ненавидеть женщина. В этот миг Дмитрий Иванович подумал, что его всю жизнь окружали красивые женщины. Была ли это случайность или какое-то сознательное стремление с его стороны?.. Но Неля Рыбченко… о чем-то подобном ему не подобало даже думать.