Глянула она ему в глаза пристально, изучающе, потом с ног до головы взглядом окинула и опять в глаза уперлась. Льдистый был у нее взгляд, нехороший. Но вот глаза подобрели (с чего бы это?), усмешка в них появилась. Кивнула она на ключи, спросила надтреснутым, прокуренным — показалось даже, что дымок легкий из рта повалил — голосом:
— А че не Витька приехал?
Стоп! Его за кого-то приняли, за кого-то своего, но незнакомого. Осторожно! Соберись! Пока он старательно прикидывал, что ответить, бабка сама за него уже все решила.
— Не его смена, что ль? Сменщик ты его, что ль?
— Сменщик я его, бабуль, сменщик, — весело ответил Вадим. — Корешки мы с ним закадычные, из одной миски, бывало, хавали…
— Это где же это? — подозрительно спросила старуха.
— Есть места, бабуль, лучше не знать, — беззаботно заметил Вадим.
— Ну-ну, — прохрипела Митрошка. — Заходи, коли так. — И пошла сама в глубь квартиры, ворча на ходу.
— Эх, фраерки захарчеванные, присылают незнамо кого, молодые, НКВД на них нету…
Ну прямо как в кино — и старуха необычайно колоритная, и квартира у нее, больше на «малину» смахивающая, чем на обитель престарелого человека. Правда, на «малину» нынешнюю, не двадцатых годов, потому что обои здесь были импортные, обстановка — даже в прихожей, — тоже импортная, изящная. Но что-то здесь не так было, необжито как-то, временно, словно с минуты на минуту приедут грузчики и снесут всю мебелишку в свой большой специальный автомобиль…
— Что это ты, бабулька, там про энкэвэдэ чирикнула, не накаркай беды-то, — Вадим сам себе удивился: откуда же слова-то такие находятся, как в книжках про уголовников, смешно, право слово. Ощущение — будто все это не на самом деле происходит, а понарошку, во сне…
Митрошка остановилась на пороге кухни, обернулась медленно, задумчиво уставилась на Вадима испросила, сузив глаза:
— А чей-то ты так быстро прискакал, ведь Леонид минут десять как звонил, а ты уже здесь? Как это я не сообразила…
«Знать бы, зачем он звонил, знать бы, зачем человека сюда послал, меня якобы…»
Вадим рассмеялся. Хороший у него смех получился, искренний, безмятежный. А потом остановил себя разом, похолодел взглядом, верхнюю губу приподнял презрительно. Чудеса! Откуда что берется? Процедил:
— Подозрительна ты, бабка, не по делу. Значит, так надо. У нас связь постоянная.
— Ага. Ага, — Митрошка вроде успокоилась. — Ну тады ладно.
Прошаркала на кухню — там тоже гарнитур был соответственный, югославский, не иначе. Интересно, сколько комнат в этой квартире? Потом Митрошка нагнулась к маленькой дверце под мойкой, там, где обычно помойное ведро ставят, пошуршала чем-то, наверное, мусором в ведре, и, когда с трудом распрямилась, в руках ее был сверток. Небольшой, в две ладони размером. Нехотя протянула она его Вадиму. Захрустела приятно оберточная бумага, пальцы нащупали что-то плотное, но податливое, когда посильнее нажмешь.