Пойманные в city (Монакова) - страница 3

«Я ужасно, бесконечно, дико устала…» — думала она про себя, и это было правдой. Москва, как вампир, высосала из нее всю кровь, все жизненные соки, которые не так-то просто было восстановить. Слишком много в ее жизни в последнее время было стрессов, болезненных разрывов и страхов.

В последний день отпуска, когда солнце уже покатилось вниз, в море, Люська лежала на пустеющем пляже и лениво перелистывала страницы желтой газетенки, которая ей досталась вместе с фруктами — продавец завернул в эту газету сочную виноградную кисть. Внезапно она поймала себя на том, что целенаправленно и долго на что-то смотрит. Она сморгнула, потому что от пребывания на солнце не сразу смогла различить буквы, а в глазах плясали отблески заката. Наконец взор прояснился, и она увидела фотографию, а под ней — подпись: «Телеведущий Андрей Дроздов забирает жену с сыном из роддома».

— Жену с сыном из роддома…

Она повторила эти слова шепотом, чтобы лучше их осмыслить. Выходит, Андрей стал отцом. Ну да, по времени это и должно было вот-вот случиться, она просто забыла. Люська перевела взгляд на фотографию — Андрей и Алла, оба в темных очках, в руках у жены роскошный розовый букет, а Андрей трепетно прижимает к себе крошечный сверток, перевитый голубыми лентами, и даже сквозь очки видно, с какой нежностью оба супруга на этот сверток смотрят…

Что-то капнуло на фотографию. Люська с удивлением обнаружила, что это ее слезы — оказывается, она плакала.

…Она проплакала на пустом пляже несколько часов подряд. Многие курортники, потрясенные глубиной чужого горя, робко предлагали свою помощь или интересовались, что случилось. Люська никого не видела и не слышала. Она просто плакала — до тех пор, пока не почувствовала полное опустошение.

Затем она поднялась, собрала свои вещи и пошла с пляжа. Нужно было успеть упаковаться — ее поезд в Москву уходил рано утром.


Люська вернулась первой, в начале августа; Алина появилась пару дней спустя. Жанки еще не было, поскольку она планировала прогостить в Эстонии до конца месяца. И Люська, и Алина в глубине души были очень рады такому обстоятельству. Пожить бы подольше без этой звезды, сбросить напряжение, которое всегда — тайно или явно — ощущается в ее присутствии…

От Люськиного внимания не укрылось, что у Алины на голове, несмотря на летнюю жару, был повязан голубой платочек. Правда, она сразу же его сняла, едва войдя в квартиру, но Люськино сердце в тот же миг кольнуло предчувствием.

— Чего это ты в платке в такую погоду? — как можно равнодушнее спросила она. Алина сжалась, как перед ударом, но тут же распрямила плечи и бросила вызывающе: