Сени, в которые попадает Жу, широкие, и пахнет в них сеном. Дверь в дом открыта, и там видны стол, большая печь. Чуть подальше – холодильник: полный набор. Кухня просторная, чистая. Светлая занавесочка отделяет жилую комнату.
Кто-то сидит за столом спиной ко входу.
– Входи, чего уж. – Седовласая хозяйка стоит в дверях. Сзади входит хозяин. Хозяйка тут же идёт обратно в комнату. – У нас, знашь, быват что, ходят всякие – цыгане да эти… коми…
– Коммивояжёры, – выговаривает хозяин.
– На отшибе живём, дак всяк, кому не лень, ходит, стучит, – продолжает хозяйка.
– Так уж мы терпели-терпели, да вот Серого привязали, пусть дом охранят.
– Его не слышно было. Совсем, – говорит Жу, проходя тоже.
– Дак прикемарил, – усмехается хозяин. – Жара. Тожо-т тяжко ему. Тоже человек.
– А я смотрю – лицо-то знакомое, – вдруг оборачивается третий, и Жу различает в контровом свете – тётя Маруся. Та самая, которая настоящая Маруся, Мария Семёновна. – Только ты ж с волосами была. Где волосы-ти?
– С волосами, – кивает Жу, проводит ладонью по голове и улыбается неуклюже. И все вокруг тоже улыбаются на эту улыбку. Становится как-то проще.
– А, так то девка, что ли? – удивляется хозяин. – А я думал: парень. Думаю: откуда такой парень у нас появился? Одет не по-нашему.
– Девка, девка, Манефы Феофановны внучка, – кивает тётя Маруся. – А чего обрилась-то? Аль после лесу?
– Так. Жарко, – пожимает плечами Жу.
– А то я дума, в лесу-то эта есь – лосина вошь. Можот, потому? – хихикает Маруся.
– А, так это котора потерялась? – изумляется вдруг хозяин, но хозяйка его одёргивает, подвигает стул и говорит Жу ласково:
– Ты садись, садись. Чаю будешь? – ставит на стол чашку.
– Ай, нехорошо! Девке-то на угол садиться. Семь лет замуж не выйдешь! – говорит хозяин. Он всё суетится по кухне, наливает воду, ставит чайник, выставляет новую снедь на стол, но всё, оказывается, видит.
– А ты её уже замуж готовишься выдать, – смеётся хозяйка, и тётя Маруся вместе с ней. Жу бормочет что-то, смущаясь, но хозяин непреклонен: заставляет подняться, подвигает стул ближе к окну, так что тёте Марусе приходится прижаться к стене, чтоб не упираться в Жу локтем.
Хозяин разливает чай. Серый за окном бренчит цепью. Видно, как он пьёт из большой, новой жестяной миски. Лакает, разбрызгивая воду. Форточка открыта, но затянута марлей, и воздух через неё не идёт. Душно. На столе – открытая банка мёда, серый хлеб, нарезанный толсто, как все здесь режут. Масло тает на блюдце. Чай парит в чашках.
– Ну, дак чего? – спрашивает хозяин, шумно отпивая первый глоток из чашки. Трапеза начата, можно и пообщаться. Жу поднимает на него глаза. Да, надо спрашивать, странно просто так сидеть. Хотя Жу и хорошо, и можно было бы вообще ничего не говорить, но надо. – Маруся-то как? – спрашивает хозяин.