Женщина погладила Бетани по щеке тыльной стороной ладони.
– Ты у меня первая, Бетани! Я увидела тебя с высоты, с ночного неба. Ты просто светишься!
Несмотря на то, что слова женщины звучали странно, Бетани всё же ощутила проблеск восторга: ну надо же, она, оказывается, достойна внимания…
– А откуда вы знаете, как меня зовут? – спросила она.
– А ты что, не знаешь, как меня зовут? Ну, неважно. Меня зовут Риготт.
Женщина поправила перчатки.
– Скоро это все будут знать!
В спину Бетани кольнула иголочка страха. Не того повседневного страха перед крысами, тёмными коридорами, не страха бессонных штормовых ночей, когда папа в море, нет, – это был, скорее, тот перехватывающий дыхание ужас, который Бетани испытывала, когда бабушка в детстве рассказывала ей старые сказки – те, про которые мама с папой говорили, будто всё это чушь, – о временах, когда по Миру бродили ведьмы и чудовища.
Бетани вжалась спиной в фургон, пытаясь отстраниться от глаз Риготт, и странная материя, покрывающая его, продавилась внутрь.
«Она тёплая! – подумала Бетани, ощущая исходящий от неё липкий жар. – Почему она тёплая?»
– Уже поздно, – сказала девочка, наконец-то сумев отвести взгляд от этих сетчатых глаз. – Мама с папой будут беспокоиться.
– Да ну? – спросила Риготт. По её тону было ясно, что она имеет в виду: «А они хоть заметили, что тебя нет?» – Что ж, дорогая, мне и в голову не приходило тебя задерживать. Скоро доченька вернётся к своим мамочке с папочкой целая и невредимая. И не просто целая и невредимая!
Красавица говорила тихим, ровным тоном, в котором слышалась куда большая угроза, чем в рыке какого-нибудь разбойника. Бетани, стараясь не поднимать глаз и нащупывая кинжал, потихоньку отступала к передней части фургона. «Как только пройду мимо лошади, так сразу припущу бегом вдоль дороги…»
– Ты когда-нибудь обращала внимание, как редко тебя называют по имени? – спросила женщина.
Бетани не хотелось слушать. Ей хотелось сбежать. Но ноги как будто приросли к земле, отказывались слушаться.
– Подумай сама. Часто ли твои соседи – люди, которые знают тебя с рождения – называют тебя не по имени, а по родству? Ансенова сестра? Мартина дочка? А знаешь, почему?
Риготт подалась вперёд, как будто собиралась поделиться каким-то секретом.
– Потому что они не помнят твоего имени! Оно буквально вертится у них на языке – но… ах! Они его всё время забывают.
Горючие слёзы покатились по щекам Бетани. Больше всего на свете ей хотелось сбежать от этой женщины и её речей, отравленных правдой, но хотя она изо всех сил понукала своё тело, пытаясь заставить его двигаться, в голове у неё как будто стенка выросла: тело не откликалось.