– Я не могу сойти с места! – сказала Бетани. Сердце её отчаянно колотилось. – Что вы со мной сделали?
– Я не хотела, чтобы всё так получилось, – ответила Риготт, – но ты должна выслушать правду! Ты не такая, как все, Бетани, ты особенная! Тебе больше не обязательно быть унылой дочкой Калеба Дженкинса, невидимой девчонкой за прилавком. Позволь мне помочь тебе, и все узнают, какая ты на самом деле особенная!
– Я просто хочу домой, вот и всё!
– Тсс, Бетани! Слушай!
Из фургона послышался хор шепчущих голосов. Поначалу слов было не разобрать, но прислушавшись, Бетани стала различать отдельные имена: Аннабет! Ленови! Карин! Бетани почувствовала, как тело само собой развернулось к фургону. Это Риготт заставляет её двигаться, или она делает это сама? Бетани уже и не знала…
Рейчел! Корделия! Эмили!
Риготт участливо наблюдала за ней. Глаза её были прекрасны и безжалостны, как снежная целина.
– Вы слышите? – спросила Бетани.
– Я всё слышу! – ответила Риготт и махнула рукой. Странная материя, которая служила пологом фургона, откинулась назад, и перед девочкой предстали сотни книг в кожаных переплётах. Дорога была просёлочная, ухабистая, и такой груз должен был бы валяться грудой по всему фургону, но хотя книги с виду были никак не закреплены, они так и лежали аккуратными, ровными стопочками.
«Вот откуда слышатся все эти имена! – подумала Бетани. – Это книги! Они зовут своих хозяек». Казалось бы, это была полная чушь – книги ведь разговаривать не умеют, – но Бетани знала, что это правда.
И одна из книг прошептала её имя.
Не то, которое дали ей родители, а настоящее имя Бетани, сочетание звуков, что описывало её внутреннюю суть так же точно, как зеркало отражало её внешность. «Монотонное мушиное жужжание, наполняющее одинокие летние дни, которым не видно конца. Шорканье щётки, которой она пытается вычесать волосы, чтобы уложить их, как у других девочек. Заманчивое хихиканье и болтовня, в которой она никогда не сможет участвовать…»
И все эти и прочие звуки слились в одно слово: её истинное имя.
Имена прочих девочек отдалились и стихли. Остался лишь этот новый звук, её звук, к которому тянуло неудержимо. Бетани лихорадочно искала, откуда он исходит, опрокидывая целые стопки книг, пока, наконец, не нашла светло-серый том с чёрной звёздочкой, почти незаметной, вышитой снизу на корешке. Бетани прижала книгу к груди. Кожа была гладкая и какая-то, как будто влажная. Сердце колотилось от странной смеси восторга и ужаса – словно девочка готовилась прыгнуть в пропасть.
– Это моё! – прошептала Бетани.