Медблок выдал предупреждение о серьёзном вреде организму, который нанесёт запрошенная доза стимуляторов, но сержант просто отмахнулся. Уже неважно. Главное – добраться до своих и дать им возможность эвакуироваться с поля боя.
Умная ткань скафандра уже затянула дыру. Чимбик достал баллончик ремонтного комплекта и выдавил немного герметика на прореху в броне. А потом продолжил движение к цели.
Планета Эдем. Город Блессед, космопорт
Получи сейчас сержант приказ описать этот день одним словом, он, не задумываясь, ответил бы: «Страх».
Чимбик боялся. Не должен был в силу конструктивных особенностей, но всё же боялся. Мысль, что дорогие ему люди могут оказаться мертвы, вызывала у сержанта состояние, наиболее близким определением которого было «ужас». Во всяком случае, при виде разбомбленного пассажирского терминала и горящих кораблей на лётном поле репликант счёл, что испытывает именно это чувство.
Сержанту стоило невероятных усилий не перейти на бег, а двигаться плавно, настороженно, как его учили всю жизнь. Дым пожаров не был препятствием для сенсоров брони, и у сержанта не возникло проблем с обзором местности. Но впервые в жизни он об этом жалел. Эйнджела, Ри, оставшаяся безымянной бейджинка – каждый раз, заметив очередное тело, Чимбик боялся узнать одну из них. И каждый раз облегчённо вздыхал, убедившись, что это не так.
Вдобавок ослабевало действие стимуляторов, и потихоньку начинала накатывать боль. Вверх от живота поднималась жгучая волна, грозящая захлестнуть сознание, но Чимбик усилием воли отгонял дурноту и продолжал идти.
Шаг, еще шаг… Нужно торопиться, пока боль не стала невыносимой даже для его усовершенствованного тела. Если не получится добраться к цели до этого момента, придётся использовать «Берсеркер». Но тогда у него останется всего-навсего полчаса жизни…
Когда из дыма проступили очертания посадочной площадки с уцелевшим кораблём, Чимбик ускорил шаги, почти перейдя на бег. Усиливающуюся с каждым шагом боль в животе он старался игнорировать.
На заплетающихся ногах Чимбик доковылял до опущенного трапа и ухватился за перила. Стиснув зубы, он замотал головой, отгоняя накатившую слабость. Осталось совсем немного.
Жалкие метры, превратившиеся в марафонскую дистанцию. Репликант закусил губу и сделал шаг. Потом ещё и ещё, пока не добрался до дренажной канавы.
Целую жизнь назад, когда Эйнджела рассказывала ему сказки, Чимбика озадачило выражение «разрыдаться от облегчения». Тогда репликант пытался понять, каким образом можно сочетать плач – выражение боли – и радость. А теперь, заглянув в бетонный жёлоб, понял. И даже в какой-то момент пожалел, что он не человек и не может так выражать эмоции.