Оставив Николая маневрировать в приятной компании, я вернулся на берег, переоделся, и у кабинки меня отловил гвардейский офицер:
— Пётр Николаевич, его императорское величество приглашает вас для беседы.
Царь оказался в обществе адмирала Епанчина и нескольких незнакомых мне морских офицеров.
— Превосходный приём, Пётр Николаевич, — заявил он сходу, — я весьма доволен. Ваши сёрфы оказались прелюбопытными забавами, на досуге, без посторонних глаз, я и сам попробую ими управлять. Особенно мне понравились кейтсёрфы. Гардемарины на них катаются весьма лихо, а под силу ли они мужчине моего возраста?
— Мужчине вашего возраста доступно гораздо больше, чем юноше, — дипломатично заявил я. — Разве что в казаки-разбойники вам играть не к лицу. Что до сёрфов, то адмирал Епанчин лично управлял и виндсёрфом, и кейтсёрфом.
— Ну и каково ваше мнение, Алексей Павлович, — повернулся царь к адмиралу.
— Я в восторге, ваше величество! Не думаю, что сии доски могут быть применимы в военном деле, но в деле обучения юношей азам парусной науки они весьма применимы. Весьма!
— Где-то я слышал: обучай развлекая.
— Совершенно верно, ваше величество. Пётр Николаевич подарил Морскому училищу тридцать сёрфов с полным снаряжением. Кроме того, его высочество передал нам полный комплект чертежей, который позволит нам строить сёрфы по мере необходимости, собственными силами, в шлюпочной мастерской.
— Превосходно, — повторил император. — Мне доложили, что вы собираетесь продавать парусные доски?
— Совершенно верно, ваше величество. Разве что завод формально принадлежит другому лицу, поскольку сам торговлей не собираюсь заниматься.
— Разумно. Весьма разумно. А теперь, Пётр Николаевич, скажи мне, как ты собираешься совершить вояж по Европе.
Я давно ожидал этого разговора, поэтому взял из поданного Андреем портфеля папку, раскрыл её и начал доклад, подтверждая свои слова документами, схемами и планами.
* * *
Рекламный вояж мы озаглавили «Русские крылья в европейских столицах», и пока строились остальные четыре самолёта, прошла подготовка по дипломатическим и техническим каналам. Маршрут был назначен такой: Санкт-Петербург — Берлин — Вена — Париж — Лондон — Санкт-Петербург. Сформировали поезд: салон-вагон для меня, вагон первого класса для Можайского, Степанова, Иванова, офицеров конвоя и двоих химиков, взятых со шпионскими целями, вагон второго класса для механиков, вагон третьего класса для конвоя, два грузовых вагона для запчастей и прочих материалов, и пять удлиненных платформ для самолётов с отстыкованными крыльями. Над платформами построили легко демонтируемые навесы, чтобы самолёты можно было легко сгружать, а сами они не страдали от дождя. Я страшно волновался, что нет достойного нитролака для покраски самолётов, но оказалось, что зря. Как выяснилось, эмалит здесь уже производят, жаль только, что под десятком различных названий, и если бы я не стал дотошно проверять содержимое банок с красками и лаками, ни за что бы не узнал, что он есть.