А потом услышала шаги в коридоре и вообще забыла обо всём на свете.
Ноги перестали держать, точно их набили соломой, и я тяжело опустилась на кровать. Послышался тихий стук в дверь. Ну вот, а раньше он никогда не стучал. Я хотела что-то сказать и обнаружила, что горло пересохло. Поэтому, сипло кашлянула и лишь после смогла выдавить:
— Входи.
И Кир вошёл.
Прошёлся по комнате, поглядывая по сторонам. Постоял перед картинами, вздохнул, точно вспоминал что-то и подошёл к столику. Осторожно разлил вино по бокалам и повернулся. Всё это время я сидела неподвижно, точно окаменела, не зная, что говорить и делать.
Кир сел рядом, вложил в мои пальцы фужер с вином и пристально вглядываясь в лицо, провёл ладонью по моим волосам. Так приятно и больно одновременно! Захотелось прижаться щекой к этой, такой ласковой ладони и закрыть глаза. Словно мы вернулись в далёкие дни, исчезнувшие семь лет назад.
— Дар, — тихо сказал Кир. Его блестящие глаза словно тонули в тумане. А может, я просто плакала, не знаю. — Дар…
Во всём этом было нечто, что давало понять: любимый пришёл положить конец тем дурацким надеждам, что ещё таились в глубине моей души. Даже после всего, что произошло, даже после разговора с королевой, я продолжала верить в чудо. Откроется дверь и войдёт Кир. Как сегодня вечером.
Но он пришёл, а я внезапно поняла: надежды нет.
Появилась мысль; плеснуть мужчине вином в лицо и выгнать. Однако, вместо этого я сделал крошечный глоток и посмотрела в глаза любимого.
— Зачем ты пришёл? — тихо спросила я.
— Потому что я всё ещё тебя люблю, — грустно сказал Кир и отставил свой нетронутый бокал. — Люблю и боюсь, что остаётся совсем немного времени, чтобы в этом признаться.
— И меня и… её? — чёртово вино наотрез отказывалось лезть в глотку.
— Да. Странно? — он взял мою ладонь в свои пальцы и принялся поглаживать, точно хотел согреть. — Но ты… Всегда оставалась единственной и неповторимой.
— Как кинжал. Помню, — я невесело усмехнулась. — Можно любоваться или показывать, но легко порезаться. Ты, наверное, всегда воспринимал и любил меня, как красивое оружие.
— Нет, — он поцеловал меня в лоб и от этого мурашки побежали по загривку. — Я всегда любил тебя, как Дар. Дар, которой никогда прежде не было и уже никогда не будет.
Я положила голову на его плечо. Не хотелось ни о чём говорить. Хотелось сидеть вот так целую вечность, и чтобы никто никогда не смог помешать. Кир обнял меня и прижал к себе. В этом жесте не было ни капли страсти, но какая-то, чисто отцовская нежность. То, чего у меня никогда не было.