В голове зазвучало:
«Кто знает, что нас ждёт?
Кто знает, что будет
И смелый будет
И подлый будет…»
— Ааа! — лихорадочно прокричал прохрипел я мгновенно упал на асфальт и принялся отжиматься. «Елки палки, неужели сейчас опять накроет этот «грёбанный» психоз, который появляется, когда я переворачиваю эту ё***** страницу в этом ё***** дневнике?!
Дышать, дышать…
Не нервничать, а дышать…
Ну…
Дышу?
Вроде бы да…
Вроде бы отпустило…. Нах** всё! Так и помереть недолго. Вот сейчас бы потерял сознание, упал и ударился бы головой о бордюрный камень — и всё, «масленица», конечная, все на выход, пишите письма…
Не буду больше никакие страницы переворачивать на улице,» — решил для себя «отжимальшик» поднимаясь с земли.
— Ты молодец, что спортом занимаешься, но лучше это делать в спортивной, а не в школьной форме, — проговорил чей — то мужской голос.
Я поднял глаза.
«Ё — моё! Сколько лет, сколько зим… дрова на каторгу возил!.. Тебе — то блин чего тут нужно? Опять небось, как банный лист пристанешь?!» — подумал я, а в слух произнёс:
— Здравствуйте Владимир Сергеевич.
— Здравствуй Миша. Так ты в этой школе учишься? А говорил, что в другой, — произнёс тренером ДЮСШ № 321.
— Миша? — удивился я, поднимая с асфальта портфель.
— Ну если тебе не нравится сокращённое имя, то буду называть тебя полным именем — Михаил.
— Почему именно Михаил? А скажем не Феофан? — поинтересовался потенциальный «Феофан».
— Так потому что зовут тебя Михаил, — также ничего не понимая произнёс тренер.
— Да? — удивился «Феофан» ещё больше. — А с чего простите, Вы это взяли?
— Да, ты же сам представился Михаилом. Тогда, у турников, когда мы познакомились.
— Ах это… — вспомнил я про свой сорванный рекорд «Гиннеса» по подтягиванию. — Ну да. Тогда я представился Михаилом. Точно…
— Обманул значит? А зачем?
— А зачем чужим людям называть своё настоящее имя? Мало ли что…
— Ах вот оно как… Ну да. Может ты и прав, — согласился со мной усач и тут же перешёл к делу…
Поя мне очередные дифирамбы и вербуя в ДЮСШ 321, которая вот — вот должна была быть преобразована в ДЮСШ «Спартак», он открыто намекал, что с живого меня теперь, он не слезет. Теперь он знает, где я учусь и обязательно убедит моих родителей и директора школы в том, что такого перспективного спортсмена нужно непременно отдать именно в их широкие объятия. Где из мальчишки самородка сделают величайшего спортсмена.
Он призывал к моей совести комсомольца, даже не подозревая, что я являюсь ещё пионером. Он утверждал, что пока я не приду на тренировку и не покажу свои результаты начинающим советским спортсменам, он будет ежедневно караулить меня возле школы и пусть мне будет тогда стыдно за своё поведение.