— Не ссы, офицер Ковалев. Я сейчас уйду.
На улице метель, а Алик в одной пижамке… должна же она понимать? На ночь глядя, в такую погоду, да она и сама одета ничуть не теплее. И ничего невозможно поделать, и руки его пусты…
Ее вдруг заметно шатнуло. Но испугаться (уронит же ребенка, дура косорукая!) Вадим не успел — ее шатнуло снова, теперь уже прямо на него. И отшатнуло назад — прежде чем он понял, что это была вовсе не случайность. И не признак слабости. Ну, во всяком случае — не только.
— Я ухожу.
Теперь уже ее руки были пусты — а Алик мертвой хваткой вцепился в его плечо. Так и не проснувшись.
— Отойди от двери. Офицер Ковалев.
Смотреть на эту рыжую дрянь не хотелось. Как и уступать ей дорогу. Вадим оскалился, шире расправил плечи, прижимая Алика к груди и плотнее перекрывая дверной проем. Человеческое тело не намного прочнее фанеры. А может быть, даже и не прочнее…
— Да куда ты пойдешь?! — прошипел с ненавистью, безуспешно пытаясь испепелить рыжую дрянь взглядом. — На ночь глядя, да в такую погоду…
Странный изучающий взгляд светлых до омерзения глаз. Странная дерганая полуулыбка. А ее ведь действительно шатает. Похоже, с тренировками он погорячился. Вот же дрянь, а еще ребенка таскала…
— А тебе не все ли равно… офицер Ковалев?
Вадима перекосило, словно он лимон разжевал — и этот лимон к тому же оказался еще и тухлым.
— Да мне-то похрен. Но где я Алику еще найду такую… качалку? Топай на кухню, раз уж встала. Там давно хотят с тобой познакомиться. А мне надо ребенка укладывать…