— Не понимаю. Если все стражники и воины города подчиняются лично ему — почему бы Закарису не свергнуть брата и не стать самому королем, настоящим и единым? Вся воинственная дворянская молодежь от него без ума, да и простой народ бы поддержал, слуги его любят. Говорят, что он строг, но справедлив — даже собственного любимого сына в острог посадил, когда тот по пьяному делу разбой с бесчинствами учинить надумал. Про Зиллаха отзываются куда с меньшей теплотой.
— Почему, спрашиваешь? Да хотя бы потому, что Закарис не дурак. Он отлично знает, откуда у асгалунского трона ножки растут. Захватить власть он бы мог легко. Удержать — нет. Это все неприятные новости?
— Нет, — Квентий покосился осторожно и начал заход с другой стороны. — Еще поговаривают, что Асгалун — далеко не самый подходящий город для новой столицы. Да и юный король Селиг был бы куда лучшим правителем, чем…
— А! — Конан отмахнулся. — Опять Шушанцы воду мутят. Ко мне вчера на пиру подкатывались, теперь вот и до тебя добрались. Что еще?
Квентий вздохнул. Откашлялся. Сообщил подчеркнуто нейтральным тоном:
— О тебе тоже слухи ходят… странные. Говорят, что с годами ты… э-э-э, несколько…
— Состарился, поглупел и ослаб, — задумчиво окончил Конан сам фразу, на завершение коей у Квентия духу так и не хватило.
Квентий облегченно перевёл дыхание — гроза откладывалась, Конан, похоже, не собирался немедленно рвать и метать, круша все вокруг в опровержение обидных слухов. Внезапно в светлую голову начальника Малой королевской стражи пришла новая мысль, и он ревниво осведомился:
— Кто доложил?
Еще бы! Его, Квентия, кто-то посмел опередить в донесении до уха короля столь важных сведений!
— Сам догадался, — буркнул Конан, пальцами сворачивая толстое серебряное блюдо из-под баранины в аккуратную толстенькую трубочку. Хорошая дубинка получилась — увесистая и держать удобно. — Еще вчера. Когда они мне в комнату две жаровни приволокли. И это — сейчас, в первую осеннюю луну, когда такая теплынь! Даже детям — и то одну на двоих принесли, да еще и маленькую. А мне — сразу две, и больших. Понятно — у стариков кровь холодная, они вечно мерзнут, вот кто-то и расстарался. И подушечки эти, и карета с носильщиками… вместо вина — подогретое молоко, вместо мяса — бурда, которую даже жевать не надо… Как уж тут не догадаться!
Он продел в серебряную трубу витой шнурок, завязал особым узлом, полюбовался на творение рук своих. Остался доволен. Увесистая серебряная чушка вышла длиной больше локтя, но, благодаря сохранившимся на ее поверхности кое-каким украшениям, выглядела при этом достаточно нарядно, чтобы можно было подвесить ее к собственному поясу, не вызывая лишних подозрений, как еще одну драгоценную побрякушку. Грубоватая, конечно, и несколько аляповатая на утонченный придворный вкус, но чего еще ожидать от короля-варвара, к тому же стареющего? Пусть себе болтается, никто и внимания не обратит, много их там, разных. Самое же главное достоинство — узел. Такой узел можно распустить одним движением, если дернуть умеючи — и вот тебе готовое оружие, очень весомый аргумент в умелых руках.