– Откуда вы знаете все это?
– Она вела дневник. Как многие мои предки. Они писали о фамильном проклятии и своем мнении о нем. Некоторые были достаточно глупы, чтобы в него верить. Но все винили в нем этих двоих.
Брук, наконец, глянула на вторую картину, изображавшую аристократа елизаветинской эпохи, одетого в парадный костюм со всеми регалиями. Он стоял, положа руку на плечо сидевшей женщины, одетой так же роскошно. Типичная поза для супружеской пары.
– Кто они? – спросила Брук.
– Корнелиус Вулф, паршивая овца, о котором я рассказывал. Этот портрет написан в ту пору, когда он получил титул, стал хозяином Россдейла и лопался от тщеславия. Женщина – его любовница. Некоторые считают, что она была незаконной дочерью йоркского аристократа, но большинство уверяют, что она была одной из деревенских девиц Россдейла. Корнелиус повысил ее статус, одел, как знатную леди, и обращался с ней соответствующе. Даже представлял своим друзьям, как титулованную особу, потому что это его забавляло.
– И этим заслужил издевки и неприязнь всей округи? – предположила Брук, думая о Шоу.
– Да, но Корнелиусу было все равно, – неодобрительно ответил Доминик. – Как я уже говорил, он был гедонистом, которого занимали лишь собственные развлечения. И эта женщина была для него развлечением. После того, как был написан их портрет, она была уверена, что он на ней женится, но когда заговорила об этом, он рассмеялся ей в лицо.
– Не слишком…
– Паршивая овца, что тут скажешь.
– Теперь я понимаю: это она прокляла вашу семью, потому что он разбил ее надежды.
– Что-то в этом роде, – кивнул он. – Она ушла, прокляв его и весь род Вулфов. И в тот же день умерла загадочной смертью.
– Он убил ее?
– Нет. Есть две различные версии того, что с ней случилось. Согласно первой, она вернулась домой и покончила с собой, согласно второй – была обвинена своим родственником, деревенским священником, в колдовстве и сожжена на костре. Но больше никакой информации до наших дней не дошло. Даже ее имя неизвестно. Тогда вера в ведьм была широко распространена во всех слоях общества, от самого низкого до высшего. Ничего не стоило обвинить кого-то в колдовстве. Люди не изменили своего мнения о той женщине, даже когда десять лет спустя Корнелиус женился и первенец умер, едва родившись. Трагедию отнесли на счет проклятия.
– Но смерть всегда может произойти, по несчастной случайности или из-за болезни.
Доминик как-то странно взглянул на нее:
– Конечно. Не только в нашей семье кто-то умирает, и мы теряли членов семьи, которые вовсе не были первенцами. Если над Вулфами и висит какое-то проклятие, так это обычное невезение.