– Предупреждай, если уж считаешь себя обязанным, но Доминик поклялся, что не будет пытаться его убить. Элла этого не хочет. Но я уверена, что его все равно лишат наследства, как только Доминик навестит отца Бентона и родителей девушки, а сделает он это до их свадьбы. Поэтому Бентон Симонс в любом случае не получит наследницу. Пора отойти в сторону, Роберт, прежде чем и на тебя разгневается герцог.
– Но мне кажется предательством промолчать и ничего не сделать.
Брук была так поражена, что не выдержала:
– Никогда не думала, что скажу это, но ты показал себя достойным другом, Роберт.
Она бы добавила «хоть и жестоким», поскольку его понятие о дружбе было весьма странным, но сегодня день ее свадьбы, так что не стоит быть настолько откровенной.
– Ты еще найдешь людей, достойных быть твоими друзьями. Знаешь, мы могли бы стать друзьями, как они, – заметила она, кивнув в сторону Доминика и его сестры. – Мне жаль, что мы никогда не дружили.
Возможно, ей стоило промолчать. Она поняла это, когда увидела, как он съежился.
– Ревность – чудовищная вещь, когда ты слишком молод, чтобы понять, что с тобой происходит, – неожиданно сказал Роберт.
Брук увидела, как к Доминику и Элле подошла ее мать. Все были так счастливы сегодня, если не считать Роберта и, возможно, Томаса. И хотя теперь она помирилась с матерью и обрела семью, которую всегда хотела, семью Вулфов, все же слова Роберта напомнили ей о том, что слишком долго у нее не было ни семьи, ни родительской любви. Из-за его детской ревности, эгоизма, высокомерия… но она вынудила себя на этом остановиться.
Брук знала, что он готов извиниться за все это, но не была готова к раскаянию брата. Поэтому она кивнула и отошла прежде, чем он скажет слова, которые заставят ее заплакать или зарычать, или… она не знала, что произойдет. Может, когда-нибудь она позволит себе его понять…
Брук рассмеялась, когда они вместе упали на кровать. Собаки дружно вскинули головы, посмотреть, что происходит, прежде чем снова лечь на свое любимое место перед камином. Целуются и сплетаются в объятиях – ничего нового для двух волков-собак, которые уже привыкли быть свидетелями ласк влюбленных. Правда, однажды Вулф заскулил, возможно, посчитав, что Брук делает хозяину больно, тем более что Доминик стонал. Но Сторм укусила его, наказывая за шум, и Вулф больше никогда не делал ничего подобного.
Во всем доме было тихо, если не считать хихиканья Аннабел, играющей с матерью в своей комнате. Поскольку девочку отчасти назвали в честь бабушки, Доминик стал звать племянницу Беллой и прозвище прижилось. Каждый раз, когда Брук смотрела на нее или брала на руки, она едва не плакала от умиления. Белла была такой жизнерадостной и все так ее любили! Именно так должен расти любой ребенок!