– Уверены, что дочка не пошла в папашу?
– Мне абсолютно все равно.
Как это печально…
– Неужели у вас такие мелочные мечты?
– А о чем я должен мечтать?
– О счастье, любви, детях.
– Похоже, вы мечтаете именно об этом.
– Но не вы?
– Любовь и счастье мимолетны. Я хотел бы иметь детей. Просто не спешу с этим.
– Цинично. По крайней мере, не слишком оптимистично, верно? – вздохнула Брук. – Но счастье и любовь возможны. А вот продлятся ли они – зависит исключительно от вас. Думаю, вы со мной согласитесь.
– И то и другое требует труда, – заявил он.
– Не столько труда, сколько немного усилий. А может, ни того, ни другого, только веры и упорства в достижении цели.
– Да вы еще и философ? – вскинул брови Доминик. – Клянусь, вы полны сюрпризов.
Но Брук не отпугнул его пренебрежительный тон.
– Насчет того, будто вам безразлично, дурочка ли ваша жена: неужели вы хотите, чтобы это качество перешло вашим детям? Поэтому позвольте вам не поверить.
– У меня не будет шансов обнаружить это, не так ли?
Она застыла. Тема оказалась опасной, и здесь было не место для споров, тем более что она не могла шевельнуться, не задев его, поскольку прижималась к нему коленями, и если подалась бы вперед, дотронулась бы до его правого бедра и бока. Она даже не сможет выйти отсюда, если не пролезет над ним.
Поэтому Брук мудро предпочла не отвечать. Открыла мешок с одеялами, вынула еще два и отдала одно Доминику. Он сложил его и сунул под голову вместо подушки. Он все еще сгибал колени, иначе ноги оказались бы под дождем.
– Поспите, – посоветовал он. – До утра недалеко. А если вас начнут будить призраки, не обращайте внимания.
– К-какие призраки? – пролепетала Брук.
– В некоторых старых замках и руинах сторожевых башен, говорят, живут привидения. Сам я никогда в них не верил, но кто знает?
– И в этом тоже они водятся?
– Понятия не имею. Но в любом случае призраки безвредны, так что прошу не кричать. Со сна я плохо реагирую на вопли.
Брук снова закатила глаза. Не скажи он это, она бы посчитала, что он не шутит. Непонятно, что он затеял сегодня: поддразнивает, поддевает, говорит чушь, словно чувствует себя в ее обществе вполне непринужденно, хотя все еще пытается оттолкнуть ее.
Но, несмотря на то, что он закрыл глаза, давая знать, что с разговорами покончено, она не хотела лежать рядом с ним. Хотя вряд ли она сумеет заснуть сидя, как бы сильно этого ни хотела. Больше ей не было холодно, наоборот, становилось слишком жарко при мысли о необходимости спать рядом с ним. Но она все равно накинула на себя одеяла и осторожно легла на бок, спиной к нему.