– Нечего и надеяться, – промолвил он, неимоверно печальный на вид. – Они непреодолимы, наши трудности.
– Наши с тобой трудности? – спросила она, уже сокрушаясь. – Или наших с вашими?
– Не знаю, стоит ли дальше тратить силы, – сказал он, и Шира, проследив за его взглядом, посмотрела на черную зеркальную воду канала. Она чувствовала, что вот-вот сорвется.
– Тратить на меня или тратить на нас? Ты о двух людях говоришь или о двух народах? В чем ты отчаялся?
– На вас, на израильтян, – сказал он, беря ее руки в свои. У него и в мыслях не было того, чего она боялась. – При Биби мы никуда не продвинемся, а власть он не потеряет никогда. Нам пора соединить силы. ФАТХ плюс ХАМАС. Забыть про Израиль и достичь собственного единства. Может быть, правильнее будет сначала отремонтировать свой собственный дом.
Просто даже при мысли об этом ей стыдно сейчас – стыдно, что облегчение было настолько глубоким. Чистейший эгоизм – цепляться за такое. Каким счастьем было услышать от своего картографа, что он по-прежнему любит ее, что веру он утратил всего-навсего в совместное будущее двух народов!
2014. Секретный объект (пустыня Негев)
Он слишком много расхаживает по камере и слишком глубоко обгрызает ногти. Он отказывается от пищи и начал биться головой о стену – не сильно, не сильно, уверяет он охранника. На мониторах, однако, это выглядит не столь безобидно, хотя в такую жару, в это время года прикладываться башкой к шлакоблоку – какое-никакое, но охлаждение.
Охранник, думает заключенный Z, должно быть, озабочен-таки. Потому что охранник добывает для него таблетки, более сильные, более качественные, и дает ему их регулярно. Дело в том, предполагает заключенный Z, что, хотя расхаживает он теперь уже меньше, появилось другое: ему трудно стоять на ногах.
Это не его, охранника, дело, считает заключенный Z, и он все отрицает. Но охранник не дает ему покоя, твердит: «Встань тогда и покажи, как ты это можешь». И, когда заключенный Z пытается, тюремная камера начинает кружиться. Это у него новое: головокружениями он раньше не страдал.
На койке он хорошо себя чувствует. И на полу тоже. Но охранник не отстает. Заключенный Z говорит ему, что это инфекция внутреннего уха или разрыв барабанной перепонки, что он, может быть, слишком сильно один раз стукнулся о стену головой.
Охранник, к врачебному делу никакого отношения не имеющий, возражает: «А я думаю, это потому, что у тебя крыша едет».
Заключенный Z терпеть не может, когда охранник оказывается прав, но после таблетки-другой транквилизатора камера замедляется, а затем и останавливается. До туалета, так или иначе, заключенный Z обычно кое-как добирается и там подпирает себя неверной рукой, так что видеокамеры не выдают его слабость и не позволяют его мучителю получить удовлетворение.