Как и персонал клиники «Сальпетриер», сотрудники администраций, местных учреждений, зданий и предприятий, находящихся в зоне риска, действовали согласно их собственным ППРН, то есть планам предупреждения риска наводнений. Закрытие нескольких крыльев Лувра, музея Орсэ, Оранжери и перемещение тысяч произведений искусства на верхние этажи. В префектуре полиции установили электрогенераторы, сформировали две мобильные санитарные группы, эвакуировали персонал, работающий в подвальных помещениях… Другие меры принимались в центрах переработки отходов или производства питьевой воды, в школах, мэриях отдельных округов из зоны риска или в Управлении парижского транспорта, которое выдавало со своих складов тонны бетона, цемента и песка, чтобы как можно лучше защитить наиболее уязвимые точки. Паутина запретов, эвакуаций и сигналов тревоги легла на Париж и рисковала вогнать его население в такую же нервную истерию, как в муравейнике, потревоженном ногой человека.
Одри села в поезд метро на станции «Сен-Марсель». Тревожные и замкнутые лица пассажиров, уткнувшихся носом в прессу, где первые полосы делили дело Шевалье и природная катастрофа. Пальцы, скользящие по экранам телефонов, бегающие взгляды, словно каждый должен опасаться соседа. Все вместе, слипшиеся в один комок и в то же время такие одинокие в своих пещерках. Мало-помалу люди отдалялись друг от друга, больше не соприкасаясь, не разговаривая, почти становясь машинами. Одри с горечью сжала свой мобильник. Если бы только она сумела от него избавиться, забыть социальные сети, которые вместо того, чтобы создавать связи, только изолировали каждого в своем пузыре.
Но оставался Ролан… Это безумие, которое она вполне осознавала, но не могла ему противостоять.
Она приехала в Бастион около одиннадцати. Грузовички со спутниковыми антеннами исчезли, на улицу вернулось видимое спокойствие, но пресса не отставала: об этой истории будут говорить еще долго, без конца обсуждая проблемы безопасности, распространения информации, кибертерроризма нового типа…
Шестью этажами выше она сначала направилась к кабинету начальника. Шарко изложил ей то, чего не стал писать в сообщении: похищение Николя и его спасение in extremis[80] в лесу Бонди, где были прикончены убийца и его собака.
Помимо шока от новостей, Одри показалось, что она получила удар ножом в сердце, когда на какие-то две-три секунды представила себе будущее без Николя. Речь шла не только о колоссальной боли от потери коллеги во время уголовного расследования, нет, на нее внезапно напало ощущение глубинной пустоты, черной дыры, которая перекрыла ей дыхание и стала втягивать в себя.