— Осторожнее! Здесь у меня самое дорогое, — буркнул я.
— Ну вы шутник! — хохотнул старший. — С таким приятно дело иметь.
— Пожалуйста, снимите туфли, — попросил шмональщик.
Я не нагибаясь, нога об ногу, разулся.
Шмональщик поднял туфли, тщательно оглядел каждый и аккуратно, даже услужливо, как камердинер, поставил их рядышком передо мной.
Я залез в туфли.
В комнату неслышно вошел другой конвоир и положил на стол письма.
— Ну вот и все, — весело сказал старший, — вот и все формальности. Можете идти, надеюсь, мы вас не очень задержали.
— Что вы, что вы, — ответил я, распихивая по карманам личные вещи. — Приятно было встретиться. Жаль только, в жопу ко мне не заглянули. Я слышал, там обычно контрабанду провозят.
— Где контрабанду искать, это, гражданин, предоставьте решать нам, — строго сказал старший.
Я не стал с ним больше собачиться и, не попрощавшись, вышел из комнаты.
В чем старший был прав, надолго они меня не задержали. В мое отсутствие таможенник успел пропустить всего несколько человек. Взяв у него свой паспорт, подхватив сумку и коробку с Геной, я направился к выходу на Родину.
Ярко освещенный таможенный зал отделяла от свободного мира стена из полупрозрачного пластика, за которой можно было различить силуэты встречающих. Силуэты суетились и размахивали руками, стремясь привлечь к себе внимание встречаемых. А те, измученные перелетом и таможенным шмоном, толкая перед собой тележки с грудой багажа, спешили к двери, за которой их ждали объятия родных.
Я подошел к двери и шагнул в полумрак аэропортовского зала, в толпу встречающих. Толпа расступалась перед прибывшими — тележки с барахлом медленно катили по узкому проходу между плотно стоящими людьми. Прежде обычно встречали с цветами, сейчас вдоль живого коридора то там, то здесь тоже мелькали букеты, но больше было плакатов с названиями фирм, банков, туристических агентств, с иноземными именами. Люди вглядывались в незнакомые лица прибывших, пытаясь отгадать, не тот ли это, кого послан встретить.
Я не успел пройти и нескольких шагов по живому коридору, как услышал свое имя. Незнакомая девушка шагнула мне навстречу и вцепилась в рукав.
— Вы от господина Сидорского, я не ошиблась?
Я кивнул.
— Слава Богу, слава Богу, я уже думала, что пропустила вас, мне бы голову оторвали, — щебетала она.
У нее была хорошая головка со смазливым личиком, и мне никак не хотелось, чтобы из-за моей нелепой задержки какие-то злые люди ее оторвали.
— Вы, наверное, догадались, я от господина Писаренко, — продолжала она. — Он приболел и послал меня, чтобы вам не таскаться с коробкой. — Она потянулась к зажатому у меня под мышкой Гене.