— Погодите. Вам придется минуту подождать, — сказал мой таможенник, мгновенно подобравшись и посуровев.
Я не успел даже сообразить, что происходит, как возле меня уже стояли двое молодых мужчин в серых костюмах.
— Пожалуйста, пройдите с нами, — сказал один из них, крепко взяв меня под локоть.
— Куда? Зачем? — ошарашенно вопрошал я. — Мои вещи…
Но меня уже выдернули из очереди и, не выпуская локтя, провели через зал, через узкий светлый коридор, распахнули передо мной дверь без таблички, даже без номера, и запихнули в небольшую комнату с письменным столом и несколькими стульями. Над столом на зеленой, выкрашенной масляной краской стене висел скромный, в одну краску напечатанный портрет Дзержинского, на подоконнике стоял чахлый фикус в горшке.
— О вещах не тревожьтесь, никто их не тронет, — успокоил меня тот, что вел под локоть.
— Но в чем дело? Вы бы хоть объяснили… — промямлил я, стоя перед столом, за которым сидел третий человек в сером костюме.
— И объяснять нечего. Формальности, кое-какие формальности, — сказал сидевший за столом. — Таможня осуществляет выборочный дополнительный контроль советских и иностранных граждан, пересекающих государственную границу. Ничего особенного, и не стоит подымать шум. Скажем так: не в ваших интересах подымать шум. Не сочтите за труд, выложите на стол все, что у вас в карманах.
Наверное, и в самом деле шум подымать бессмысленно. Я пожал плечами и стал выкладывать из карманов их содержимое: мятый носовой платок, связку ключей, сигареты с зажигалкой, бумажник, наконец, скрепленную аптечной резинкой пачку писем — от Шурки и его приятелей их московским родственникам.
Человек за столом, он явно был здесь старшим, брезгливо отодвинул носовой платок и взял пачку писем, но рассматривать не стал, а молча протянул одному из моих конвоиров. Тот быстро вышел из комнаты.
Старший покрутил в руках мои сигареты и взялся за бумажник. Выложив на стол несколько купюр и водительские права, он помял бумажник пальцами и посмотрел на меня.
— С собой больше ничего нет?
— Как видите, — ответил я.
— Отлично, — сказал старший. — Тогда последняя формальность. Надеюсь, вы не станете возражать против личного досмотра. Согласно постановлению номер… — он неразборчиво назвал несколько цифр, — мы имеем на это право при осуществлении выборочного таможенного контроля.
— Мне что, раздеться? — хмуро спросил я.
— Ну зачем же, — заулыбался старший, — у нас тут не баня.
Тот, что водил меня под локоток, подошел вплотную и быстрыми привычными движениями ошмонал меня с ворота рубашки до низа штанин. Его ловкие пальцы пробежали по галстуку, ненадолго задержались у меня под мышками, стало даже щекотно, жестко прощупали талию, скользнули по ширинке.