Мы занимаем маленький столик в углу и начинаем выбираться из шарфов и верхней одежды. Я стараюсь на нее не смотреть, потому что не понимаю, зачем вообще это делаю. Возможно, только из-за грусти в ее глазах, какого-то родственного мне чувства. Обещаю себе, что встану и уйду, если вдруг она поднимет тему отсутствия детей. Для начала заказываю шоты. Нужно как-то разрядить обстановку, и побыстрее.
– Что ты обычно пьешь?
Я ожидаю розовое вино или шампанское, но она не моргнув глазом спокойно отвечает «виски» и одним глотком осушает шот, словно на студенческой вечеринке в колледже. Мило.
Мы заказали картошку фри. К тому времени, как приносят еду, успеваем выпить по три шота и весьма пьяны. Лорен не может разобраться, как открыть крышку кетчупа, и, хихикая, роняет бутылку на пол. Поднимает ее и наконец вскрывает зубами.
– А ты думала, я правильная? – говорит она.
– Ты пьяна, – напоминаю я, макая картошку в кетчуп и поднося ко рту. – Твоя идеальная жизнь не позволяет тебе быть неправильной.
– Прямо уж идеальная, – фыркает Ло и с явным страданием на лице закрывает глаза. – Все иначе, чем ты думаешь.
– О чем ты? – недоумеваю я.
Я знаю, что она выпила больше своей нормы, но не останавливаю ее, когда она начинает говорить. Если она и будет сожалеть о своих признаниях, то завтра, когда меня уже не будет рядом.
– Ты правда хочешь знать?
– Я не стала бы спрашивать, если бы не хотела, – отвечаю я.
Она теребит салфетку, разрывает ее пополам, сжимает в кулаке. Потом бросает скомканную бумажку в стакан с водой. Я наблюдаю, как он плавает, и наконец перевожу взгляд на ее лицо.
– Он мне изменяет, – признается она. – Постоянно. И путешествовать мы ездим после того, как я его ловлю. Видимо, это его способ меня подкупить.
Я не знаю, что ей ответить. Лишь молча смотрю на нее, пока она снова не начинает говорить.
– Все это фарс. Я думала, если у нас родится ребенок, дела наладятся, он станет бережнее относиться к нашей семье. Но забеременеть оказалось тяжело, а удержать ребенка в собственном теле – еще тяжелее. А теперь я вообще не могу иметь детей, и это просто моя реальность.
Я протягиваю руку через картошку и пустые рюмки и прикасаюсь к ее ладони – сперва слегка, потом сильнее.
– Мне жаль, – говорю я, хотя мне же самой эта фраза кажется пустой и неутешительной. – Ты не думала от него уйти?
Лорен качает головой. Ее нос покраснел, и я вижу, что она начинает плакать.
– Не могу. Я люблю его.
Я убираю руку и начинаю пристально рассматривать тарелку с наполовину съеденной картошки. Слишком знакомое чувство, верно? Сомнения, стоит ли уходить, попытки исправить ситуацию – каждый раз провальные. Пьяная и воодушевленная честностью Лорен, я произношу: