На этих – одно. Исступленное, дурное, бешеное. Мутные глаза смотрят только вперед, исподлобья; подбородок прижат к груди, губы стиснуты; руки в карманах, острые локти – в стороны; шаг ритмичен и быстр; по прямой, только по прямой: я – иду – я – спешу – дышу – догоняю – не вижу – не слышу – не терплю – ненавижу. Неправильные глаголы. В неправильном месте…
Именно в одну из таких вылазок случилась беда.
…Я возвращался домой своим привычным маршрутом – вдоль пруда. У пруда было поспокойнее. Там было много собачьего дерьма, зато никаких машин, а люди в целом передвигались медленнее, некоторые даже сидели (!) на лавочках. Там можно было просто погулять, а не доказывать себе каждую секунду, что я герой. Так что я шел не торопясь. А потом почувствовал, что кто-то идет следом за мной, тоже не торопясь, и смотрит мне в затылок.
Я резко обернулся.
– Ты мое взял, я твое возьму. Аминь! – Он широко улыбнулся своим порванным ртом.
Тот самый, из пекарни «Волконский».
– Аминь, – неохотно подтвердил я. – Я твой должник.
Мой кредитор нисколько не изменился: румяное резиновое лицо, мертвые голубые глаза, потрескавшиеся губы, русые кудри. И по-прежнему в своем дурацком национальном наряде: картуз, расписная рубаха и шаровары; лапти утопают в холодной мартовской слякоти.
– Ты мой должник, и долг твой велик.
– Так и есть, – покорно согласился я. – Аминь.
– Долг платежом красен.
– Ты прав.
– А отсрочки не проси: все по сроку на Руси.
– Аминь.
– Скушал булочку, дружок, возвращай теперь должок.
Мне захотелось его ударить. Засветить прямо в этот мерзкий малиновый рот, в черную трещину – чтобы вся его отвратительная харя развалилась на две половинки, как гнилой арбуз. Но это было невозможно. Никак нельзя. Он был мне подобным. Кроме того, он имел надо мной власть: ведь я ему задолжал. Поэтому я был сама кротость:
– Хорошо, я думаю, что мог бы…
– Ну-ка, братец, не финти, да по счету заплати.
Мне пришло в голову, что он, возможно, глухой.
Набрав в грудь побольше воздуха, я изо всех сил заорал:
– Нет пробле-е-е-м! Чего ты хочешь?
– Не дозволено кричать, нужно брата привечать.
Нет, глухим он не был. Он был сумасшедшим…
– Без толку орать, коль платить пора… Горло драть негоже нам – долг платить положено.
Он проникновенно посмотрел мне в глаза своими бессмысленными голубыми зенками, а потом громко заржал.
– Люблю фольклор, – сказал он, отсмеявшись. – Ладно. Пошутили – и будет. Пойдем теперь к тебе домой. Посмотрим, что у тебя там есть хорошенького – я чего-нибудь себе подберу.
– Но…
– Я сказал: пойдем. Это приказ. Вот и весь сказ…