Темный силуэт приблизился к камням, заросшим мхом, прополз по ним, становясь резче в лунном свете, потом раздался голос:
– Тихо, свои! Не шевелись, сейчас развяжу!
Щелкнуло, становясь на упор, коротенькое, но очень острое лезвие, потом почти нежно прикоснулось к измочаленным волокнам капроновой веревки, и они расползлись в стороны.
– Не дергайся, порежу!
Затекшие и онемевшие руки лежали как две колоды, ноги кололо сотней крошечных иголочек, опухшие от слез глаза почти не открывались. Сквозь узенькие щелки видно было только уголок белой футболки в вырезе куртки и лезвие ножа. Еще один щелчок и лезвие исчезло, зато крепкие руки ухватили меня подмышки и поволокли в лес.
Идти я почти не могла – но старалась подставлять ноги под свое бренное тело. От боли в руках и голове зрение отключилось совсем, поэтому машину я заметила только тогда, когда уперлась в нее лбом и коленками. Пискнула сигналка, чуть слышно щелкнули замки – распахнув дверцу, он толкнул меня в салон. Как свисающие из кастрюли спагетти заправил внутрь ноги и, обежав машину сел за руль.
Вырулив из леса на грунтовку, достал из-под сиденья бутылку минералки и кинул на меня. Пить хотелось нестерпимо, и хотя кляпа во рту уже не было, ощущение было такое, словно он все еще на месте. Приподняв руки, я попыталась ухватить бутылочку, но она скользнула на пол, слезы брызнули из глаз, и видимо не беззвучно, потому, что парень оглянулся и сказал:
– Потерпи, сейчас доедем до дома, попьешь.
Машину болтало иногда, и я перекатывалась, как мешок, но и заветную бутылочку тоже качало – и наконец, я до нее дотянулась. Свернула крышку и, обливаясь, глотала солоноватую теплую воду как самый сладкий сок.
Наконец машина остановилась, я продолжала безучастно лежать, хлопнула дверца, потом скрипнула другая, после теплоты салона вечерний воздух показался холодным и бодрящим. Этот тип просто ухватил меня за щиколотку и потянул к себе, потом заявил:
– Вставай, я тебя не донесу, разве что по частям.
Шипя сквозь зубы, я воздвиглась. Мелко семеня ногами, я потащилась за ним по тропинке, вытоптанной среди островков хвои и пучков травы. Вот из темноты выступил забор, потом поленница и наконец – невысокая дощатая калитка. Она распахнулась от одного движения руки.
Этот подозрительный тип шел сзади, пресекая мои попытки завалиться в сторону, или заблудится в двух соснах. Опираясь на кирпичную стену дома, я все увереннее шевелила ногами надеясь побыстрее добраться до вожделенной кружки жидкости и туалета.