Только войдя в дом и зажмурившись от резанувшего глаза света, я поняла, что мне показалось странным – на улице свет не горел, и машина была темной – мы ехали без фар. Тут меня заколотило еще сильнее – и от всего пережитого и от осознания того, что все это еще не кончилось.
За столом сидел пожилой мужик – от обалдения я его не разглядела, прислонилась к теплому боку печи и стояла, глядя в угол, где висели какие-то фотографии. Зашедший следом парень бросил на скамью куртку, приложил руки к печи и потом принялся тормошить меня и растирать нагретыми руками.
Вышедшая на шум женщина за руку отвела в туалет, он был в доме, но вместо крана висел простой рукомойник. Сделав все дела и вымыв руки постояла ощущая как саднят смоченные водой царапины и намины. Женщина так же молча проводила обратно в кухню.
Из самовара потекла струя кипятка в кружку, потом плюхнулся пакетик и несколько ложек сахара, очнулась я от звона ложечки по стенкам кружки. Оказалось, что я уже сижу в широком мягком кресле, а под носом у меня вожделенный чай. Прихлебывая маленькими глотками, обжигаясь, я быстро опустошила почти пол-литровую емкость. Согрелась, ожила и решила, что к разговору вполне готова. Мужчины так же молча ждали за столом. Я подошла к столу и уселась на предложенный кивком стул:
– Поговорим? О чем?
– Как ты догадалась?
– Просто, все сходилось, если предположить, что хотя бы часть легенды – правда. Я читала, что монастырские сокровищницы иногда укрывали в тайниках, в стенах. А если не было такой возможности, просто опускали в воду. Озеро не проточное, монахинь видели, значит, есть тайник, а раз от озера они не ушли, скорее всего, и тайник был там. А Настя? Тут я вздохнула: – Настя просто увидела, как Кабан договаривался с Михасем. Увидела и стала его расспрашивать, а он трус каких мало, испугался и стал ей угрожать. Пытался душить, но не успел – я вошла в сквер, и он ее просто бросил. Удар о землю, сучки, и вот готово сотрясение мозга и рваные раны. А говорить она не могла из-за шока, да и гортань пострадала.
– Понятно – молодой потер лицо руками.
– Кстати, может, наконец, представишься, и расскажешь, зачем ты за мной следил? – поинтересовалась я.
Парень хмыкнул и издевательски раскланялся:
– Серов Арсений Николаевич, водитель.
– Что-то для водителя ты слишком резкий.
– Так я же не простой водитель – я личный водитель директора охранного агентства „Цербер“.
– А следил за мной зачем?
– А что ты об этом жалеешь? Хочешь лежать в развалинах, дожидаясь, пока придут и добьют?
= Нет, конечно, – смутилась я, – спасибо, что спас меня, но все же зачем?