Все уверяли ее в том, что она ни на день не останется одна, поскольку долгие визиты среди владельцев плантаций были в порядке вещей. София вполне может рассчитывать на то, что сразу же по прибытии к ней кто-нибудь непременно пожалует в гости, да и сама она не преминет нанести кому-либо визит. София улыбнулась и ответила, что будет рада видеть своих новых подруг в «Лесной чаще», едва она обустроится там настолько, чтобы обеспечить им комфортное пребывание.
Женщины с готовностью приняли ее приглашение. Они наперебой забросали ее уверениями в том, что приедут погостить как можно скорее, мысленно прикидывая, кого из своих неженатых или овдовевших братьев и кузенов стоит взять с собой.
При этом Софии не давал покоя вопрос о том, как она доберется до «Лесной чащи». Не имея денег, сумеет ли проделать остаток пути от плантации де Болденов? Она даже стала подумывать о том, а не сможет ли кто-либо из ее новых знакомых в Вильямсбурге одолжить ей некоторую сумму, но потом решила, что не знает никого из них достаточно хорошо, чтобы обратиться с подобной просьбой. София никак не могла свыкнуться с тем, что ей не хватает денег, пусть даже временно. Положение, в котором она оказалась, угнетало ее чрезвычайно. Но каким-то образом она должна будет справиться. Дочь лорда Графтона не может просить милостыню.
Она заглянула в свою бухгалтерскую книжицу в сафьяновом переплете. Пока отец был жив, София неуклонно повиновалась установленному им правилу и заносила в нее свои расходы. Но при его жизни все ее расходы, столь послушно записываемые ею, не имели никакого смысла, потому что на все, чего только могла пожелать ее душа, деньги находились неизменно. А вот теперь цифры стали для нее источником тревоги и серьезного беспокойства, и она с испугом смотрела на то, сколь мало денег у нее оставалось. Девушка твердо пообещала себе, что, добравшись до «Лесной чащи» и заполучив в свое распоряжение необходимые ресурсы, она станет практиковать экономию и бережливость.
Открытые судебные заседания почти закончились, нынче вечером давали заключительный бал сезона, и Томасу уже не терпелось поскорее уехать. София со вздохом откинула крышку сундука, чтобы вынуть из него свое бальное платье, но вдруг обнаружила, что на самое дно служанка в Сассексе уложила тот самый ее наряд, в котором она присутствовала на своем первом в жизни балу. После ее представления в Сент-Джеймсском дворце в нем уменьшили размер обручей для юбки по сравнению с теми, что требовались для манто, и горничная сочла, что теперь оно идет Софии еще больше. Она достала платье из сундука и встряхнула его. Серебряные нити чуточку потускнели, но оно напомнило ей о первом бале и тех временах, когда она была счастлива. И вот, словно наперекор всему, что случилось с той поры, София решила, что наденет его сегодня вечером. А еще, как и тогда, она наденет жемчуга и серьги своей матери. Она, быть может, и оказалась в крайне стесненных обстоятельствах, но гордость не позволяла ей выдавать этого.