Когда Анри рассказал об этом жене, надеясь пробудить в ней хотя бы искру интереса, София лишь пожала плечами и обронила, что надеется, что у Пейшенс Драмхеллер достанет ума не наносить ей свадебный визит в «Лесную чащу». «Я терпеть ее не могу», – заявила она. На самом деле София терпеть не могла и всех остальных. Она ненавидела себя за то, что в тот день выгнала детей на улицу. Она ненавидела всех, кто не был Шарлоттой, даже Анри и остальных своих детей. Месяц проходил за месяцем, а они с Кейтлин упорно избегали друг друга. София чувствовала, как равнодушие ко всему на свете ледяным ядом отравляет ей сердце.
Глава тридцать вторая
Тоска
1772 год
После похищения прошел уже целый год, и в долине стало известно, что между индейцами и поселенцами повсюду вспыхивают перестрелки и стычки из-за земли. Трагические события лишь ожесточили их сердца против всех краснокожих в целом, а не только тех, кто отнял у них детей. Из опасения, что на них нападут, они вновь не рискнули устроить «пикник с ежевикой».
Гидеон отправился по следам похищенных детей, взяв четырех лошадей (по одной на каждого ребенка), но кони затрудняли его передвижение, и прошло немало времени, прежде чем ему удалось догнать отряд маскогов, которые и выкрали их. В общем, к встревоженным матерям он вернулся лишь с двумя младшими детьми – Магдаленой и Пич. Кадфаэля и Шарлотты с индейцами уже не было. Маскоги продали девочку с волосами лунного света отряду чероки, отправившемуся на юг в поисках новых угодий, а мальчика усыновила женщина, сыновья которой погибли в схватках с белыми солдатами. Венера с дочерями плакали и обнимали Пич, уверяя, что теперь не отпустят ее от себя ни на шаг. Кейтлин упала в обморок, когда он вернулся назад без Кадфаэля. София, из последних сил цеплявшаяся за надежду, что Гидеон вернет ей Шарлотту, окаменела от горя.
Глаза у нее ввалились, ее мучила бессонница, и она едва находила в себе силы заниматься повседневными делами. Иногда она попросту застывала на месте, позабыв о венике или готовящейся еде, пока запах подгоревшей пищи не выводил ее из оцепенения, или же замирала с иглой в руках. Виски ее густо посеребрила седина. Китти пришлось взять на себя всю работу по дому, и девушка, глотая слезы, пропалывала заброшенный сад.
Вместо того чтобы объединить, горе отдалило Кейтлин и Софию друг от друга. Нет, они, конечно, были рады тому, что Магдалена и Пич вернулись, и даже безрассудная ненависть Софии ослабла на некоторое время, но по ночам обе матери лежали в своих хижинах без сна, вновь и вновь прокручивая в голове свадьбу Малинды. Кейтлин грезила наяву, как удерживает Кадфаэля вместе с Анни, а София горько сожалела о том, что выгнала четверых детей прочь со свадебной церемонии. И когда у обеих больше не оставалось сил лежать в тишине, женщины выходили на крылечки своих домов. Материнские сердца на крыльях любви летели сквозь ночь за своими детьми, вниз по реке, туда, где они находились сейчас, плача оттого, что их разлучили.