Лицо Кейтлин избороздили морщины, а ее яркие синие глаза выцвели и потускнели. София же до сих пор чувствовала тяжесть Шарлотты у себя на спине, когда она занималась домашними делами, а малышка то и дело требовала: «На лучки! Ласскажи сказку». Она до сих пор слышала, как Шарлотта командует Магдаленой, выступая в роли ее маленького заместителя и повторяя ее слова.
Школу София забросила.
Их мужьям и остальным детям тоже приходилось нелегко. Магдалена, обожавшая Шарлотту, была безутешна. Она почти перестала есть и разговаривать. При виде цыплят она начинала плакать, и Софии пришлось поручить их кормление, чистку курятника и сбор яиц мальчишкам. Китти, глядя на исхудавшую мать, пыталась заставить ее съесть что-нибудь, укутывала ее плечи шалью, когда становилось прохладно, и плакала тайком, когда София срывала на ней свое раздражение. Джорджи и Френсис потихоньку ворчали, недовольные тем, что на них взвалили лишние обязанности, но Китти прикрикнула на обоих, и нотки горечи в ее голосе заставили их умолкнуть.
Анри с головой ушел в тяжелую работу, расчищая участки и строя хижины на западном берегу реки. Он продолжал работать до тех пор, пока не уставал настолько, что у него едва хватало сил переправиться обратно. На сей раз его подгоняла решимость довести задуманное до конца. Кроме того, он собирался построить на другом берегу причал, дабы потенциальные покупатели могли на лодке доплыть до фактории, или – если они обладали предпринимательской жилкой – соорудить паром. Он отчаянно тосковал по Франции и хотел вернуться туда во что бы то ни стало.
Что до Ваннов, то Брин и Анни поняли, что в душе их матери поселилась неизбывная тоска. Она перестала играть с ними, смеяться, рассказывать притчи из Библии и петь колыбельные на ночь. Дети Ваннов стали пугливыми и нервными, а Анни часто плакала без причины.
Венеру до сих пор преследовали кошмары, в которых у нее вновь похищали Пич. Сет чуть ли не поминутно пересчитывал своих шестерых детей по головам, желая знать, где находится каждый из них, и требовал, чтобы они держались вместе. Но тут взбунтовалась Полли, заявив, что они не могут заниматься своими делами, потому что им приходится раз за разом сломя голову бежать на его зов, когда ему хотелось пересчитать их вновь. Ее поддержала Пирли, самая дерзкая и бойкая изо всех девчонок Ганновер. «Папа, оставь нас в покое! Мама сердится, если мы не выполняем свои обязанности. А ведь нас пятеро! И если кто-нибудь попробует похитить нас, мы закричим, как гуси дяди Руфуса. Вот так: „Га-га-га!“». Полли, Пен, Пэтси и даже Пич дружно загалдели, словно гуси, заглушив голос Сета, который стал кричать, чтобы они замолчали, потому что от их гогота у него звенит в ушах.