Индейские лепешки испеклись. Магдалена разложила их по трем тарелкам, сдобрила маслом и ложечкой меда из глиняного горшочка, добавила бекон и протянула самую большую тарелку женщине, которая набросилась на еду, словно оголодавший волк. Магдалена стала есть вместе с нею, за компанию, поглядывая на нее краем глаза. Запихивая пальцами в рот последние крошки, женщина невнятно пробормотала:
– Danken Sie Gott![31] – И повторила: – Danken!
– Меня зовут Магдалена, – сказала девушка, показывая на себя, и принялась собирать грязные тарелки. – Магдалена де Марешаль. – Она показала на отца и добавила: – Анри де Марешаль. – Затем посмотрела на женщину.
– Магдалена, – хриплым голосом повторила та. – Магдалена. – Она ткнула себя пальцем в грудь и произнесла: – Розенауэр. Анна.
– Мой муж, Роберт, – доктор, но сейчас он отправился осмотреть больного старика, который живет на том берегу.
– Доктор?
Магдалена кивнула и залила кипятком чай из сассафраса. Анна Розенауэр крепко обхватила чашку обеими руками, и, хотя у огня было жарко, ее начала бить дрожь, словно она никак не могла согреться, а зубы ее застучали по кромке чашки. Сначала одна слезинка, а за нею и другая скользнули у нее по щекам и упали на грудь и колени.
Магдалена вынула из кармана носовой платок и протянула его женщине.
– Не знаю, откуда вы пришли, но вы можете остаться у нас.
– Sie konnen blei[32], – проворчал Анри.
Анна явно удивилась, услышав, что он заговорил по-немецки, но не меньше нее была поражена и Магдалена. Она никогда не знала, когда Анри заговорит и заговорит ли вообще. Он мог целыми днями хранить молчание, уйдя в себя. Магдалена попросила отца узнать у Анны, не из Моравии ли она родом. По ту сторону гор, в Восточной Каролине, жили выходцы из Моравии. Она даже показала туда рукой. Но Анна поняла, о чем она спрашивает. Смахнув рукой слезы со щек, она покачала головой.
– Nein. Hesse-Cassel[33].
Анри поднял голову от тарелки с кукурузными лепешками.
– Гессен-Кассель? Должно быть, она была замужем за одним из тех гессенцев, которых британцы наняли, чтобы они воевали на их стороне. Их жены и семьи следуют за армией повсюду. Они ухаживают за своими мужьями и даже, говорят, получают половину их денежного довольствия.
– Hesse-Cassel! – несколько раз подряд повторила Анна, кивая и тыча себя пальцем в грудь. – Frau. Kinder[34], – прошептала она, качая головой. – Kinder… mein Mann… gestor[35].
– Она была замужем. У нее есть дети. Точнее, были. Скорее всего, они умерли. Разве это жизнь для женщин и детей, если они вынуждены следовать за своими мужьями и их чертовой армией? – сказал Анри и с трудом выпрямился, чтобы отвести лошадей к Тоби, кузнецу, на перековку. Теперь, когда осенний холод пробирал до костей, его ревматизм обострился.