блудницей! И помни о том, какой конец ее постиг – ее сожрали собаки. Твоя мать никогда не прибегала к румянам. Усвой этот урок и удовлетворись тем цветом лица, который даровал тебе Господь.
София даже покраснела от негодования.
– Давайте оставим в покое Иезавель! Это было сто лет тому! А сейчас никто и слыхом не слыхивал о том, чтобы красивую леди разорвали собаки, – с вызовом заявила она.
Утром, накануне своего первого выхода в свет, она отправила горничную за пудрой, губной помадой и осветлителем кожи. Ей доводилось слышать, что макияж может оказаться ядовитым, поскольку пудру изготавливали из свинца, а цвет лица оживляли мышьяком, но в столь торжественный день она хотела выглядеть как можно лучше и потому сказала себе, что капелька румян ей ничуть не навредит. Девушка сочла, что отец будет так поражен и восхищен ее преображением, что отринет любые возражения, кои наверняка выдвинет леди Бернхэм. Она постаралась надежно спрятать те интригующие и волнительные маленькие баночки, которые ее горничная приобрела у одного знаменитого цирюльника.
Тем вечером, после того как волосы ее были уложены и ей осталось лишь надеть платье да материнские украшения, она отослала горничную прочь. Вытащив баночки из-под стопки носовых платков, она придвинула свечи поближе к зеркалу, после чего принялась наносить белила по всему лицу, шее и плечам, там, где они не будут прикрыты платьем. Затем она взяла тампон испанской шерсти и стала втирать в щеки румяна, а в завершение прикрепила маленькую атласную мушку в форме сердечка в уголке губ. Леди Бернхэм предупреждала ее, что эти прелестные маленькие штучки служили явными признаками обмана и имели целью скрыть следы оспы. Но София полагала их вершиной элегантной искушенности, а расположение мушки в уголке губ означало «Поцелуй меня!».
Отступив на шаг от зеркала, она принялась обозревать плоды своих усилий, надеясь, что отец будет настолько восхищен произошедшей с нею трансформацией, что его восторг заставит умолкнуть леди Бернхэм. А все молодые люди непременно обратят на нее внимание и выстроятся в очередь, чтобы потанцевать с нею…
– Ой! О боже! – пролепетала она. Из зеркала на нее смотрело невероятное и незнакомое ей существо. Ее щеки, обыкновенно гладкие и розовые, чудесным образом не пострадавшие от легкой формы оспы, которую она перенесла в раннем детстве, горели жарким чахоточным румянцем, выделяясь, словно переспелые яблоки, на мраморно-белом личике. Красота, несомненно, требовала светлой кожи, но… неужели она должна быть настолько белой? Ее карие глаза, опушенные длинными ресницами, в сочетании с густыми, ровными бровями напоминали черные дыры. Впрочем, этот недостаток она намеревалась исправить с помощью уловки, к которой, по слухам, прибегали знаменитые красавицы, сбривавшие брови начисто, а потом закрашивавшие их белилами и приклеивавшие на их место накладные брови из мышиной шкурки, изогнутые самым привлекательным образом. Она заранее приготовила бритву и разложила на носовом платке коротенькие полоски мышиной шкурки, но теперь задалась вопросом, а действительно ли дохлая мышь сделает ее красивее? При взгляде на волосатую шкурку грызуна девушку вдруг передернуло от отвращения. Пожалуй, нет. И она отложила бритву.