– Соберись! И перестань прихорашиваться! – прошептала леди Бернхэм. – А то ведешь себя как попугай.
София вздохнула и попыталась придать себе вид спокойного достоинства, как у крестной матери. Нет, но какое же все-таки замечательное у нее платье!
Впрочем, по сравнению с остальными приготовлениями к своему первому выходу в свет, выбрать подходящее платье оказалось легче всего. София брала уроки танцев, этикета и хороших манер. Ее научили правильно обращаться ко всем, начиная с епископов и заканчивая посланниками при королевском дворе, равно как и ориентироваться в табели о рангах. Она могла поддерживать беседу, пусть медленно, зато правильно, на французском и итальянском. Ее обучение включало и чтение газет, дабы она была в курсе самых последних и важных новостей. Лорд Графтон питал стойкую неприязнь к дурно осведомленным, пустоголовым женщинам, не разбирающимся в текущих событиях и не умеющим достойно поддержать беседу.
И самое главное, София овладела искусством ношения своих новых взрослых нарядов.
Труднее всего пришлось с платьями-манто. Они имели возмутительно широкую юбку-кринолин, которая требовала исключительно бережного с собой обращения при нахождении в запруженной людьми комнате и к тому же была очень тяжелой из-за огромного количества ткани. Приходилось ступать не слишком быстро, иначе платье могло запросто привести к потере равновесия. Еще труднее было подниматься по ступеням. Практикуясь дома в своем платье и туфельках на высоком каблуке, София несколько раз больно падала с лестницы, но упорно поднималась и начинала все заново. Она научилась протискиваться боком в юбке-кринолине через узкие двери, делать крошечные элегантные шажки, чтобы обручи не раскачивались, словно церковный колокол, в который колотит пьяный пономарь, и изящно располагать ее вокруг себя, путешествуя в экипаже. «Вы должны чувствовать себя бабочкой, складывающей крылья, – наставлял ее учитель танцев, – а не коровой, устраивающейся поудобнее в грязи».
Девушку научили элегантно приседать в реверансе. Хотя София ожидала, что книксен станет самой маленькой из ее проблем, леди Бернхэм заставляла ее снова и снова приседать в новом платье. «Тебе наверняка придется проделывать это на протяжении всего вечера, – предостерегала она девушку. – Это на удивление утомительное занятие».
Оказавшись в обществе, София также могла справиться с критическими положениями личного свойства. Сюда входило умение изящно справить нужду в ночной горшок, искусно укрытый под платьем, чтобы никто ничего не заметил, или же, в случае крайней необходимости, в подкладное судно, зажатое между бедрами. Впрочем, София надеялась, что до этого не дойдет. Она практиковала этот навык в ночной сорочке, но занятие оказалось чрезвычайно трудным. Страшно подумать, что будет, если она промахнется и из-под ее юбки растечется совсем не элегантная лужа. Дабы избежать подобных неприятностей, девушка ничего не пила с самого завтрака в надежде, что если она не будет пить до тех пор, пока не вернется домой, то наверняка продержится.